Дворянская дочь

Меня восхищала способность моего брата обводить людей вокруг пальца, и я просто приходила в восторг от его умения скакать на лошади без седла и математической одаренности. Кроме всего прочего он совершенно божественно пел, в то время как мои музыкальные способности составляли вполне равноценную пару способностям к математике. Я чувствовала себя рядом со Стиви глупой и не способной ни к чему так же, как я казалась себе непривлекательной и грубоватой рядом с великой княжной Татьяной Николаевной. Все это побуждало меня, когда я вырасту, совершить нечто экстраординарное, какой-нибудь поступок.

Осенью, когда мы уже совсем выздоровели, Стиви и Казимира отправили в Итонскую школу, которую в свое время окончил дядя Стен. Мы с папой составили компанию Веславским во время их поездки в Англию. Отец ехал с миссией доброй воли от имени Государственного Совета Российской империи. Англо-русские отношения в то время были довольно прохладными. Причиной была русско-японская война, а добавил масла в огонь инцидент возле Доггер-бэнк: в Северном море русские корабли стреляли друг в друга, уверенные, что это их атакуют враги, во время перестрелки был потоплен оказавшийся к несчастью рядом английский рыболовецкий бот, в результате чего погибло восемнадцать человек.

В то время пока папа достаточно успешно использовал свое дипломатическое обаяние в Лондоне, я провела два прекрасных месяца с дядей и тетей в Кенте, во дворце герцога Лэнсдейла, мужа сестры дяди Стена, леди Мэри. Пингвинша, мисс Пул, чувствительная гувернантка Стиви, нашла положительным образование его английских кузин и сразу же решила воспитать из лорда Стефана джентльмена.

Жизнь в Лэнсдейле протекала среди лошадей и собак, и это естественно очень устраивало меня в мои неполные одиннадцать лет. Я любила высоченные буки, грачей, гомонящих в дымке тумана, белые заборчики и живые изгороди, представляющие собой идеальные барьеры для скачек с препятствиями. По манере говорить и держать себя меня можно было вполне принять за дочь английского пэра, что нередко и происходило. Но я была более развитая и эрудированная, чем мои сверстники, и к тому же набожна, в то время как все окружающие ходили в церковь для вида — герцог принял католичество только ради женитьбы на принцессе Веславской. Я очень любила книги и буквально зачитывалась «Джен Эйр», «Ярмаркой тщеславия», «Дэвидом Копперфилдом».

— А, Диккенс! — сказал приятель Стиви лорд Берсфорд — старший сын и наследник, который был настолько же длинным, насколько Стиви крупным, — когда они как-то приехали домой на выходные. — Он давно устарел! — И добавил: — Если ты не будешь фехтовать и ездить верхом, Таня, ты будешь просто скучной!

Ребята осуждали также и мои отношения с конюхами, поварами, горничными, соседями-фермерами, почтальоном, я не раз слышала их едкие замечания по этому поводу. А я вела себя с английской прислугой так же, как с русской или польской. Слуги в Лэнсдейле не встревали в разговор, как русские или польские, они были вежливы и исполнительны. Невозможно было даже представить, чтобы герцог Лэнсдейл посадил к себе на колени английскую няню, как это проделывал мой папа. Различия между классами проявлялась здесь не столь явно, но дистанция бывала огромна.

Неодобрение моих демократических замашек оставляло меня равнодушной. Но я едва сдержала себя, когда лорд Берсфорд с не свойственной англичанам грубостью задал мне как-то унизительный вопрос:

— Как ты объяснишь, что японцы, эти коротышки, побили здоровенных русских ребят фактически одной левой?

Каждый русский задавал тогда себе этот вопрос.

— Обоз русских был слишком далеко от линии фронта, — объяснил Стиви.

То, что Стиви защищает русских, очень удивило меня, особенно после того, как он организовал комитет в поддержку королевских республиканцев из числа своих одноклассников, настроенных против русских.

— У русских устаревшие военные корабли, — заметил лорд Берсфорд, чей отец служил во флоте. — И еще, несомненно, что ими командовали сухопутные моряки.

В этой семье не забыли инцидент у Доггер-бэнк.

— А причем здесь Таня? — спросил Стиви. — Ее отец служит в кавалерии.

На этом дискуссия была закончена, и лорд Берсфорд удостоил меня улыбкой.

Я не боялась, что мне бросят вызов две его сестры и младший брат Эндрю. Они были так же ограниченны и далеки от политики, как и моя августейшая тезка и ее сестры и брат.

Как раз в то время когда я уже начала уставать от дождей, бесконечного сидения дома и заскучала по снегу, приехал папа. Вместо Дианы, которая с помощью моего отца осуществила свою давнюю мечту — изучать медицину, папа нанял Нэнси Рэдфорд, спортивного вида женщину средних лет.

У Рэдфи, как я ее тут же прозвала, были твердые взгляды на гигиену, и с самого первого дня после нашего возвращения в Петербург она не одобряла излишне теплую одежду русских, русское обжорство и удалую русскую езду. Графиня Лилина осталась моей светской éducatrice и по-прежнему сопровождала меня во время визитов в Царское Село.