Дворянская дочь

— Твой брак с человеком из нашей семьи. В конце концов, сестра Игоря вышла замуж за князя Багратиона, а твой род древнее и знатнее его. Папа думает, что это будет великолепно, и, я уверена, так же думает князь Силомирский. Возможно, я не должна была говорить об этом, но мы обещали, что у нас с тобой не будет секретов друг от друга. Что ты думаешь об этом, Тата? — Татьяна Николаевна остановилась и взглянула на меня со счастливым ожиданием.

— Это очень лестно со стороны Его Величества. Я знаю, что брак с членом царского семейства, внучатым племянником Его Величества, это очень большая честь, — сказала я возбужденным шепотом. — Но ты знаешь, я всегда хотела изучать медицину. Я не хочу просто быть кем-то, я хочу делать что-то, что-то реальное, и важное, и полезное… Таник… скажи, что ты понимаешь.

— Я думаю, да. — Великая княжна величаво двинулась дальше. — Иногда я тоже спрашиваю себя, действительно ли наша жизнь так уж полезна и важна. Мы ведем себя как дети, совершенно отгороженные от жизненных невзгод. Мы не читаем газет. При нас не обсуждается политика. Ах, ну да, мы вяжем вещи для бедных в Рождество и посещаем больных, но все же мы ничего не видим за пределами нашего собственного маленького мирка. Ты знаешь, можно думать о каком-нибудь слове, совершенно обычном и знакомом, и вдруг оно кажется абсурдным, и ты даже не знаешь, как оно пишется. Временами у меня то же чувство о суете вокруг нас, и она кажется абсурдной на мгновение, но потом это ощущение сразу проходит. Понимаешь, о чем я, Тата?

— Да, конечно, со мной то же самое! — кинула я ликующий взгляд на мою подругу. Я недооценила ее. — Таник, ты поможешь мне? Если бы ты могла поговорить со своим отцом, я уверена, Его Величество мог бы убедить папу дать согласие на мои занятия медициной…

— Я поговорю с мамочкой, это будет даже лучше, — пообещала Татьяна Николаевна. — Хотя, — добавила она с озорной улыбкой, — я совсем не убеждена, что это такая уж хорошая затея.

Мы расстались у дверей императорской ложи, и отец забрал меня в нашу ложу, предупредив, чтобы я ни словом не обмолвилась о нездоровье императрицы. Представление закончилось в полночь. Хор снова, стоя на коленях, трижды исполнил гимн. Их Императорские Величества сделали поклон и удалились. Театр начинал пустеть, когда мы уехали.

— Его Высочество князь Игорь Константинович очень хорош собой, ne trouvez-vouz pas, chère enfant?[18] — спросила Вера Кирилловна, провожая меня в мои апартаменты.

— Я не думала над этим, — ответила я, зевая. — Спокойной ночи, Вера Кирилловна.

Когда я была в постели, отец, как всегда, пришел благословить и поцеловать меня. Я обняла его за шею и спросила:

— Папа, ты никогда не заставишь меня выйти замуж за кого-нибудь, кого я не люблю?

— Моя дорогая дочурка, как я могу заставить тебя сделать что-то против твоей воли?

— Но если бы это был кто-то, кого бы Его Величество выбрал для меня, кто-то из его семьи?

— Милая моя, ты знаешь, что наш добрый повелитель даже своих собственных дочерей никогда не заставит выйти замуж против их желания, — ответил отец. Немного помолчав, он добавил: — Но я также думаю, что его дочери предпочтут его пожелания собственным, если это потребуется на благо России, да и ты поступишь так же.

Я возразила, что не понимаю, как мой брак с князем из царской семьи может пойти на благо России.

— Дело в том, что это понравилось бы нашей старой аристократии, к которой ты сама принадлежишь, — отец был терпелив к моему упрямству, — и помогло бы остановить, до некоторой степени, ухудшение ее отношений со двором. Понимаешь, моя милая дочурка, наши монархи вовсе не так близки к русскому народу, как они думают. Если же они оттолкнут от себя и аристократию тоже, никого не останется рядом с ними в критической ситуации. Этому я стараюсь любой ценой воспрепятствовать. Я всегда надеялся, что ты поможешь мне, когда придет время.

— А что, если у меня были бы свои собственные планы? — настаивала я. — Что, если я захотела бы изучать медицину?

Отец взял мое лицо в ладони.

— Моя маленькая девочка все еще хочет поиграть в доктора?

— Папа, ну пожалуйста, не надо. Я больше не ребенок и говорю вполне серьезно.

— Я знаю, дорогая, и я ведь тоже серьезно. И хочу сказать тебе прямо: сейчас же выкинь подобные желания из головы, так как они могут принести тебе лишь разочарование. А любое разочарование, которое испытывает моя милая дочурка, причиняет боль ее бедному отцу.

Я вовсе не хотела причинять боль отцу. Но я все же не верила, что он воспринял мое стремление стать врачом серьезно, и была уверена, что, когда он наконец все поймет, то не будет вставать у меня на пути.

Во время своего пребывания в Зимнем дворце по поводу юбилея дома Романовых, Татьяна Николаевна, как и я шесть лет назад, заболела тифом. Я проводила каждую свободную минуту у ее постели, и Александра, которая сама была самоотверженной сиделкой, стала относиться ко мне с материнской нежностью.