Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века

Межсемейные связи в дворянском обществе крепли благодаря развитому гостеприимству, существованию единого культурного поля, практике частых собраний (балы, торжественные вечера, салоны). Столичное дворянство внешне по своему характеру представляло собой традиционное общество, придерживавшееся установленных правил поведения и общения, а также придававшее огромное значение родовым связям. При этом в самом дворянском обществе постоянно происходило переосмысление ценностей, а следовательно, и образцов поведения.

К сожалению, ссоры между семьями также не были редким явлением. Е.П. Ростопчина в романе «Счастливая женщина» приводит в пример такую ситуацию: девушка, за которой вся семья Ухманских ухаживала как за будущей женой, оказалась с рождения невестой своего троюродного брата. «Ухманские разобиделись ужасно. Графиня Эйсберг (мать невесты. – А.Ш.) вдвое больше. Они рассорились домами и скоро перестали совсем кланяться между собой»[426]. Такое «необщение», конечно, весьма бросалось в глаза на фоне соблюдения общей атмосферы приятельства.

Как родственные, так и межсемейные связи были особенно важны в ситуациях некаждодневных, таких как свадьбы, крестины и похороны. Об особенных правилах общения в минуту скорбную и пойдет речь в следующей главе.

9. Завершение земного пути

В дворянском обществе говорить о смерти считалось неделикатным. Причины были различные: не хотели портить настроение собеседнику, который, возможно, боится смерти, или опасались причинить душевную боль человеку, который уже пережил утрату близких и родных, либо считали неуместным обсуждать философские, религиозные вопросы в обществе дам (за редким исключением). Отношение к смерти на протяжении XIX века было неоднозначным. Преобладало христианское мировоззрение (это считалось естественным, и похороны в большинстве случаев совершались по православному обряду), то есть люди верили в Божий суд, после которого души попадают или в рай, или в ад, стремились покаянием и добрыми делами загладить проступки, перед смертью исповедоваться и причаститься Святых Христовых Таин. Но при этом существовала и традиция атеизма, пришедшая в Россию из Западной Европы. Да и глубоко верующих людей среди дворян было меньше, чем тех, кто лишь поверхностно воспринимал происходящее в храме. А к середине столетия внимание дворян, ищущих ответы на вечные вопросы, начала привлекать восточная мистика – но это отдельный большой вопрос, выходящий за рамки нашей книги.

* * *

Итак, в России дворянские семьи в подавляющем большинстве случаев хоронили своих родных по христианскому обряду. Исповедь и причастие упоминаются даже в свидетельстве о смерти. Например, в свидетельстве о смерти Н.В. Давыдовой в Италии говорится, что она наступила через «два дня по совершении христианского долга исповеданием, приобщением святых таин и помазанием Святого Елея»[427]. Редко кто отказывался от предложения родных позвать священника: умирающие чаще сами просили об этом. Священник также вносил особую запись в приходскую метрическую книгу, где фиксировались сведения об усопшем, месте его захоронения и лице, совершившем отпевание. В метрической книге московской Спасо-Божедомской церкви за 1842 год под № 8 значится такая запись: «Марта 19го дня умер живший в собственном своем доме отставной генерал майор Михаил Федорович Орлов 50 лет. 22 дня отпевание тела отправил приходской священник Лука Никитич Милохоров, с диаконом Димитрием Ивановичем Казанский погребено тело в Новодевичьем монастыре»[428].

Христианская кончина в сознании россиян XIX века воспринималась как самая достойная. Идеалом дворянина XIX века было умереть на поле брани, а если в своей постели – то мирно, простившись с домочадцами, успев послужить Отечеству и не оставив долгов в прямом и в переносном смыслах – обид, невыполненных обещаний и обязательств.

Обычно дворяне составляли завещание, в котором прописывалось, кому что следует из имущества. В случае если оставались несовершеннолетние дети, мог быть указан будущий опекун. Например, в дополнении к Духовному завещанию князя Горчакова Александра Михайловича: «Коллежского Советника Анатолия Николаевича Демидова, назначаю его в случае моей смерти быть одним из опекунов малолетних детей моих Князей: Михаила и Константина, и прошу его принять на себя, в таком случае, сию обязанность, – в полном убеждении, что, как при опеке, так и по достижении совершеннолетия их, он заменит меня в чувствах родительской попечительности»[429]. В завещании указывалось также, кому из друзей и домочадцев следуют денежные суммы, кому из дворовых людей даровалась вольная. Например, граф Ф.Г. Орлов дворовым людям своим Михаилу Гендрикову, Василию Соколинскому и Василию Шибалину с женами и детьми дал вечную свободу и за добропорядочную, верную и усердную их службу наградил деньгами[430].