Дворянство. Том 2 (СИ)

— Еще пошел слух, что король… погиб. Заговорщики. Толпа отправилась громить отель Сальтолучарда и убивать островитян.

Алонсо и Дан-Шин как по команде перевели взгляды на маркизу. Биэль слабо кивнула, дескать, услышанное более-менее соответствует истине.

— В королевской резиденции что-то произошло, — быстро и четко сообщила она. — Что именно, пока неизвестно. Судя по всему, заговор, который мы упустили… — она помолчала и добавила, едва ли не скрипя зубами. — Я упустила. Все начали подозревать друг друга, пошли столкновения. Графские отряды стали резаться меж собой без команды, думая, что их предали и ударили в спину. Королевская гвардия начала молотить всех, кто имел неосторожность попасться под руку.

— Поняв, что удавка ослабла, чернь выплеснулась на улицы, — догадался Кехана. — И бунт не остановить. Все люди с оружием убивают друг друга или ощетинились клинками в ожидании утра, когда что-либо прояснится. Но к рассвету кровь уже будет литься по мостовой, как вода.

— Да, — кратко ответила маркиза.

— Понятно, — сказал Дан-Шин с таким видом, что было ясно, он говорит и за коллегу-рыцаря. — Наша задача?

— Начинайте, — бросила женщина. — Немедленно.

Барнак посмотрел на Кехану, ожидая подтверждения от наставника. Но вопрос задал все же комит.

— Ваша Светлость, уточните приказ. Что мы должны сделать?

— Может вам его еще подписать?! — уже не сдерживаясь, прорычала выведенная из себя маркиза. Стремительно раскручивающийся хаос, поломавший все стройные планы, наконец, пробил и ледяную выдержку «затворницы Малэрсида».

— Он прав, — внезапно поддержал коллегу рыцарь. — Это вопрос не доказательств, а задачи. Скажите в точности, что вам нужно, избавьте нас от разночтений и простора для ошибок. Вы не военный человек, вы не знаете, что на войне любой приказ, который можно истолковать неверно, обязательно будет истолкован неверно.

— Мы дали слово, принесли клятву и выполним ее, — добавил комит. — Но мы должны получить твердое указание.

Мгновение казалось, что Биэль сейчас воспламенится от ярости, но маркиза успокоилась так же внезапно и быстро, как разозлилась.

— Хорошо. Это справедливо, — согласилась она. — Берите всех, кого навербовали. Не ждите тех, кто отлучился. Мой колдун откроет переход к воротам резиденции. Прорвитесь в покои, убейте Артиго Пиэвиелльэ. Любой ценой. Кто бы ни встал у вас на пути.

— Голова? — уточнил Алонсо.

— Крайне желательно, — кивнула Биэль. — Но если не получится, мне хватит вашего слова, что дело сделано.

— Будет исполнено, — склонил голову кавалер. Дан-Шин завозился, обеими руками снимая покалеченную ногу с табурета. Если воины думали что-то нехорошее про магический переход, они оставили это при себе.

В комнате потянуло горелым — хлеб потихоньку превращался в угли.

— Ваша Светлость, — негромко спросил Барнак. — Дозвольте вопрос.

— Дозволяю.

— Ваш человек, тот, что мастер мечевого боя. На его помощь можно рассчитывать?

Красивое и бледное лицо маркизы перекосила судорога злобного разочарования. Однако женщина ответила почти спокойно и почти без эмоций:

— Он предал мое доверие.

— Убить его тоже? — деловито уточнил Дан-Шин.

— Нет, если не будет особой необходимости. Мы сочтемся позже и так, чтобы он пожалел о своем проступке. Пожалел со всей искренностью и очень, очень долго.

Рыцарь и комит обменялись многозначительными взглядами, но промолчали. Теперь каждая минута была дороже золота.

Глава 32

Ночь опускалась на славный город Пайт-Сокхайлхей, столицу великой тетрархии юго-запада, и была та ночь полна тревоги, а также скрежета окровавленной стали. Ее подсвечивали огни разгоравшихся пожаров, а крики умиравших возносились к небу наравне со звоном колоколов. Шла ночь разрушения и смерти, трагедий и беззакония, Ночь Печали, как ее назвали позже.

Раньян привалился к перилам галереи, чувствуя, что сейчас упадет, но устоял. Позади остались трупы, перед ним оскалилась щепками выбитая дверь. Дальше открывались «бархатные покои». Одежда липла к телу как после теплого дождя, но сукно пропитала отнюдь не вода.

Он дошел, превзойдя самого Жнеца, но рассказать о великом достижении, увы, было некому.

Длинный коридор тянулся через все здание. По левую руку шла череда окон в глубоких нишах с портьерами, оборудованных специально ради приватности, по правую — запертые двери, десятка два, может и больше. С первого взгляда стало ясно, почему телохранитель назвал покои «бархатными» — дорогое дерево с изысканной резьбой по-мещански скрывалось под занавесями, гобеленами и обоями, все из тяжелого разрезного бархата с глянцевым отливом. Превалировали красный, зеленый и малиновый цвета. Здесь разило огромными деньгами вкупе с потрясающим отсутствием чувства меры и вкуса. А еще пахло недавно пролитой кровью — с десяток покойников лежали на полу, очевидно, их оставили те, кто выбил дверь с галереи.