Дворянство. Том 2 (СИ)

— Поэтому лучше для всех, если два благородных человека решают свои разногласия… в частном порядке. Без апелляции к господам и тем более к правосудию императора. Стремление сделать это публично свидетельствует о не слишком крепком уме, но глупость — не порок, а повод для жалости.

— Противоречит закону, — подхватила мысль Елена. — Но устраивает всех. А поскольку нет жесткой, обязательной для каждого системы правосудия с ясными правилами…

Она снова замолкла, поняв, что для эффектного завершения опять не хватает ума, точнее наработанной практики красивой речи.

— Да, — Пантин либо не заметил паузы, либо (что вернее) милосердно игнорировал ее. — Раньше это называли поэтично: «широко закрытые глаза правосудия». Взгляд открыт, но слеп. Как сейчас… даже не знаю. Можешь спросить у мастера Ульпиана.

— Спасибо за науку, — Елена обозначила поклон, приложив к сердцу вооруженную руку. — Забавно… — она слегка улыбнулась. — Когда-нибудь здесь войдут в моду настоящие дуэли. Даже не «когда-нибудь», а скоро, за считанные десятилетия, может и годы. А потом их будут запрещать.

— Здесь?.. когда-нибудь?.. — приподнял бровь Пантин.

Повисла немая и до крайности неловкая (во всяком случае, для Елены) пауза.

— На сегодня достаточно, — смилостивился, наконец, фехтмейстер и сразу, без переходов задал вопрос. — В чем твоя слабость? Что нам должно исправить в следующие недели?.. Хотя, думаю, тут и неделями не обойтись.

На этот раз ученица подавила готовое уже вырваться мычание «э-э-э…» и предположила:

— Слишком медленно? Все нужно делать быстрее?

— Нет. У тебя принципиальная слабость в защите от финтов. Кстати, как мы защищаемся от них?

— Тремя способами. Парирование и контратака, — заученно отчеканила Елена. — Контратака без защиты, во время финта, на опережение. И отступление.

— Вот именно, — наставник поднял меч и отмечал слова, взмахивая им, как дирижерской палочкой. — И если только предоставляется возможность, ты всегда отступаешь. Всегда шаг назад. Это предсказуемо, это опасно. Следи за собой.

— Я думала, умение держать дистанцию для меня главное, — пробурчала Елена.

— Да, так и есть, — согласился фехтмейстер. — Когда у тебя хватает пространства для Шагов. Но рано или поздно случится так, что его не будет, это неизбежно. А неуместное действие убивает столь же верно, как и отсутствие действия. Не забывай этого.

Елена снова обозначила поклон, молча благодаря за науку.

— На сегодня хватит, — повторил мастер. — Завтра здесь же и в этот же час. Вернемся к бою с малыми щитами. А затем поучимся чему-нибудь новому.

— А… то место?

— Ты его больше не увидишь. Пристрастие к определенному полю боя закрепощает. Ты многому научилась, но и скопила избыток привычек. Привычка это предсказуемость. А предсказуемость для бретера это смерть. Недаром фехтмейстеры в городах закрывают свои школы от стороннего взгляда. Для врага ты должна быть шкатулкой с секретом, книгой на замке. А опытному чтецу достаточно беглого взгляда, чтобы оценить содержание фолианта.

— Скажи… — Елена замерла, пытаясь адекватно формулировать вопрос.

— Да? — снова изогнул бровь наставник.

— А на что это похоже? — решилась женщина. — Безумие мага-воина?

— На преисподнюю, — качнул головой Пантин, против ожиданий Елены фехтмейстер ответил сразу, буднично, словно ученица спросила «чем вы завтракали?».

— Преисподнюю… — повторила она в легком замешательстве.

— Есть вещи, которые представить нельзя, — сумрачно сказал Пантин. — Их можно лишь почувствовать самому. Ты не узнаешь, что такое море, не узрев его воочию. Не поймешь, что такое рана и боль, пока твоя собственная кровь не прольется на землю. Так же и с магией, тем более такой… особенной. Умение совместить волшебство и меч открывает врата в ад. И нужно большое искусство, чтобы держать их запертыми.

— Тебе это знакомо не понаслышке, — не спросила, а констатировала ученица.

— Разумеется.

— Но как мне победить ее?

— Я уже говорил тебе, — с бесконечным терпением повторил Пантин. — Никак.

— Тогда зачем ты учишь меня? — спросила ученица. Елена понимала, что вновь поддается чувствам, однако не сумела перебороть злость. В это мгновение женщина очень трезво подумала, что за минувшие недели такие приступы нерассуждающего действия повторялись куда чаще, чем следовало бы. Вот и сейчас лучше бы прикусить язык, памятуя, что в закрытый рот муха не попадет. Но все уже было сказано и услышано адресатом.

— Потому что ты не можешь рассчитывать на успех в чем-либо, если не пытаешься, — столь же терпеливо и назидательно вымолвил Пантин. — Ты ей не ровня. И никогда не станешь, если не случится чуда. Но…

Фехтмейстер замолчал, на мгновение женщине показалось, что серые бельма учителя вспыхнули потусторонним огнем.

— Иногда чудеса случаются. Однако и чудом надо суметь воспользоваться. А вообще ты глупая девчонка.

— Чего?..

— Сколько раз наука Чертежника спасала тебя? — недобро ухмыльнулся Пантин.

Елена опустила голову, не в силах найти контраргумент.