Дворянство. Том 2 (СИ)

Также, насколько отличался судебный поединок от привычной нам дуэли, показывает, например, схватка между вором Томасом Уайтхорном и рыбаком Джамисом (Джеймсом?) Фишером (1456 год). По решению судьи поединщики дрались на посохах из ясеня и заточенных рогах из железа. Когда один из посохов сломался, судьи обезоружили второго бойца, чтобы вновь уравнять шансы. «И затем они кусали зубами, так что кожа от одежды и от плоти была прорвана во многих местах их тел». («The Medieval Underworld» в переводе Михаила Талако)

Глава 2

— Ты отвлекаешься!

Елена вздрогнула и уставилась на Пантина. Наставник покачал головой с видимым осуждением, ученица виновато пожала плечами.

На этот раз фехтмейстер неожиданно изменил традициям, пара занялась фехтовальным уроком не в «малахитовой коробке», а на опушке леса, среди свежих пеньков. Роскошный поезд не только жрал все на своем пути, но и щедро вырубал растительность на дрова, гастрономию и огромные костры, всю ночь освещавшие большую стоянку.

— О чем задумалась? — внезапно спросил воин-маг.

— Э-э-э… — промычала в замешательстве женщина и осеклась, представив как глупо и «по-бараньи» это выглядит со стороны. А затем неожиданно спросила. — Как ты появился среди нас?

— Поясни, — Пантин, кажется, вообще не удивился, будто ученица задала вопрос, который час или, если апеллировать к местным правилам, какая стража.

Фехтмейстер опустил деревянный меч и подошел на шаг ближе, ученица отреагировала механически, вытянув вперед левую руку, останавливая оппонента на границе Круга Смерти. Этот рефлекс Елене поставил еще Чертежник — никогда, ни при каких обстоятельствах никому не позволять сближаться вплотную, на расстояние удара кулаком.

— Молодец, — скупо улыбнулся фехтмейстер. — В чем твой вопрос?

— Как получилось, что ты оказался с нами? Неузнанный, словно так и было всегда?

— Магия, — Пантин посмотрел на Елену, как на убогую, чуть ли не с жалостью.

— Это я понимаю, — не сдавалась женщина, хотя и было очень обидно. — Но как она работает?

— Как магия. Только старая, — ответил Пантин и, сжалившись, пояснил. — Это искусство сплести нити мироздания так, чтобы небывшее стало бывшим.

Говоря «мироздание» Пантин использовал очень сложный оборот, который объединял сразу несколько смыслов, его можно было понять как «все сущее», «бывшее и будущее» или даже «сотворенное в неизмеримой сложности».

— Так… — задумалась Елена. — То есть ты не шел с нами от самого Мильвесса, как всем казалось?

— Нет. Я пришел и стал частью вашей истории, той нити, которую сплетала ваша компания своей жизнью и действиями.

Пантин неуловимо быстрым движением выдернул нитку из рукава теплой рубашки, коей обходился, несмотря на холод. Поднял ее, демонстрируя ученице, перехватив ровно посередине.

— С какой стороны у нее начало, с какой завершение?

— Как повернешь, — ответила Елена, уже потихоньку соображая, куда клонит наставник.

— Именно так. А если бы я испачкал пальцы краской, она пропитала бы волокна по обе стороны. Совершенные поступки не исчезают бесследно, так же как не расточается память о них. Поэтому изменения можно направить и туда, и обратно. Только надо уметь.

Пантин выпустил нитку, подхваченную легким ветерком.

— Магия времени? — поразилась Елена. Она точно помнила, что такое колдовство считалось утраченным давным-давно, кажется еще при довольно жутком государстве, на чьих останках поднялась Старая Империя.

— Не совсем. Хотя близко к тому. Маги не могут управлять временем, таков смысл договора, согласно которому волшебству и волшебникам было позволено далее существовать в мире, несмотря на то, что наворотили некроманты и хронобои. Но запрет можно обойти. Аккуратно, избегая последствий. Если знать как. Я знаю.

— Но зачем?!

— Любопытство, — с обезоруживающей честностью сообщил наставник. — Раньян никогда не просил меня учить еще кого-нибудь… прежде. Мне было интересно, кто ты и чем зарекомендовала себя. Я решил понаблюдать со стороны, неузнанным. Ты заметила мое присутствие, потому что лишь отчасти принадлежишь Ойкумене, а от тебя заметили остальные. Без этого спустя день-два я стал бы частью вашей истории и компании.

— Отчасти?

— Об этом не спрашивай, — сразу отрубил наставник. Твоя природа — твой интерес. От меня большего не узнаешь.

— И как? — не удержалась от сардонического вопроса Елена. — Как там любопытство?

— Мой интерес был оправдан, — церемонно сообщил Пантин. — Более чем.