Дворянство. Том 2 (СИ)

— Что делать? — практично спросила «госпожа стрел».

— Снимай с нее сапоги, — так же практично указал бретер. — Рана в ноге самая опасная. Потом ослабим жгут на бедре, но осторожно, чтобы кровотечение снова не открылось.

— А… э… мнеэ-э-э… — проблеял Гаваль.

— А ты стой там, — теперь приказ отдала уже Гамилла, трезво оценив фактическую полезность юноши.

Служанка принесла «вьетнамский сундучок» Хель. Раньян быстро откинул крышку, стал извлекать содержимое, раскладывая на столе, припоминая, что и как делала лекарка. Любые медицинские процедуры Хель начинала с тщательного мытья рук, а затем протирала их «мертвой водой» тройной перегонки, крепче водки. Бретер старательно повторил ее манипуляции над подставленным Виторой тазиком. Служанка, тем временем, помогала арбалетчице стаскивать с раненой высокие сапоги. Надо сказать, пока что купленная сельская девчонка действовала практичнее и деловитее всех домашних прислужников.

— Вода! — гаркнул бретер. — Да где, в конце концов, чертова вода?!

Гаваль, понимая свою ничтожность как хирурга, взял на себя вспомогательное обеспечение и неожиданно оказался в этом хорош. Выяснилось, он тоже внимательно следил за тем, как врачевала Хель, но юноша подмечал именно организационный момент. Его стараниями появился исходящий паром котел с кипятком, еще три кастрюли подогревались на угольной плите, сам же менестрель начал готовить горячий напиток из меда и цветочных лепестков.

— Больному надо много пить, — пояснил юноша. — Она так говорила. Если только кишки не проткнуты. И почки не отбиты.

— Не проткнуты, — успокоила Гамилла. — И не отбиты.

— А где Насильник? — между делом спросил Раньян, разрезая пояс, который успел пропитаться кровью. Вместе с арбалетчицей они стащили с Хель штаны, и бретер склонился над глубокой раной на левом бедре женщины. Раньян впервые увидел рыжеволосую полностью обнаженной и механически отметил, что упражнения фехтмейстеров сделали просто хорошее — идеальным. Несмотря на очень высокий для женщины рост и худощавое, скорее мальчишеское сложение, она могла бы позировать скульпторам и живописцам Старой Империи.

— Молится в Храме, — кратко сообщила Гамилла, придерживая пациентку. — Сказал, что толкаться плечами будет кому, а он обратится к Пантократору в суточном бдении. Так больше пользы.

— И не поспоришь. Помогло, — буркнул Раньян, смывая кровь с рук. Витора поливала, поджав губы и сохраняя на бледном лице выражение человека, разделывающего свинью — занятие неприятное, однако необходимое.

— Так… — пробормотал бретер, разглядывая содержимое сундучка. — Кровь остановили. Жгут сняли. Теперь промыть раны мыльным раствором. Проверить, не застряли ли осколки оружия. Затем полить «мертвой». И зашить.

— Ды-зын-фэг-цы-а, — медленно, по слогам выговорила арбалетчица загадочное слово, которым Хель называла обработку ран. Бретер молча кивнул, соглашаясь.

Он думал, что баронесса либо потеряет сознание, либо не выдержит и уйдет. Ошибся и в том, и в другом. Надо сказать, бретер несколько переосмыслил свое представление о попутчиках в затянувшемся приключении, особенно когда появился Марьядек с двумя объемистыми корзинами, которые пахли изысканными копченостями, вином, свежим хлебом. Но ценнее всего были доставленные в той же корзине горские компрессы из сушеных трав, которые очень хорошо вытягивали яд, рассасывали отеки и воспаления. Лучше действовали только декокты с Пустошей.

Раньян снова проклял собственную глупость и косность. Сейчас мысль приготовить все заранее, включая сундучок и лекарства, казалась очевидной, но бретер слишком привык биться лишь за себя, разучился заботиться о других. Он отчетливо понимал, что если все же Хель останется калекой или, не дай Параклет, умрет, в том будет его, Раньяна, личная вина, которую оправдать и простить нельзя.

— Маленькая армия, — пробормотал Гаваль, заливая травяную повязку теплой водой, готовя ее к использованию. — Маленькая, но уже не смешная.

И Раньян скупо кивнул, соглашаясь.

— Вот, — служанка, скрывающая под волосами расплющенные уши, подала кривую иглу с вдетой нитью.

— Туда, — бретер указал подбородком на стеклянную плошку с «мертвой водой». — Сунь полностью, пусть полежит.

— Да.

Раньян отжал лишнее с чистой тряпочки, которой намеревался для начала протереть кожу вокруг раны на бедре. Для начала… В воздухе запахло дорогим кабаком, где подают лишь самую крепкую водку, очищенную от сивухи. Бретер отлично помнил ощущения, которыми сопровождается обработка ран по методике рыжеволосой лекарки. То, что в уязвленной плоти после такого изуверства не заводится гниль — это замечательно, но чудо исцеления случится потом. А ужасающая боль воспоследует сейчас.

— Держите ее, — приказал бретер. — Как можно крепче. И суньте ремень в зубы.

* * *