Дворянство. Том 2 (СИ)

Очевидно мысль о том, что все это может рвануть ежечасно, пришла в голову не только Елене, потому что на улицы вышли, кажется, все до единого дружинники и наемники графов. Притом уживались они вполне бесконфликтно, хоть и глядели друг на друга волками. Надо полагать, и солдаты, и командиры отлично понимали, что сейчас главный враг — не визави с кокардой неправильных цветов, а страшная, молчаливая толпа, собранная из тысяч горожан, каждый из которых ежечасно примеряет на себя тяжкий удел нищего изгнанника.

В общем, не осталось и следа от праздника, что начался с победы императора Оттовио черт знает где и непонятно над кем, а кульминации достиг во время торжественного приема у короля. Однако рыцарь есть рыцарь, поэтому на Елену разве что косо поглядывали и уж тем более никто не пытался остановить маленькую процессию.

Заминка возникла только единожды, когда пришлось обождать, пропуская целый конвой из пары десятков конных воинов и нескольких повозок с каретой. Судя по всему, какой-то негоциант решил, что городской воздух ему вреден и покидал столицу, прихватив добро, а также семью. Повозки катились, из-за каретных занавесок виднелись испуганные лица, все девчонки, наверное купчину Параклет сыновьями не одарил. Охрана выглядела очень боевито и сурово, смотрела орлами, воинственно топорщила усы, кавалеристы демонстративно хватались за оружие при любой попытке кого бы то ни было подойти. В общем, все выглядело… вроде бы нормально. Однако Елена никак не могла избавиться от странного ощущения — что-то здесь ненормально, что-то неправильно, хотя пытается казаться обычным.

Примерно как с попытками осознать проблему кесарева сечения, мироздание будто подкинуло женщине тест на внимательность. Посмотри картинку и пойми, что в ней лишнее… или наоборот, чего не хватает. Елене было в высшей степени безразличны и купец, и его семья, и, тем более, наемное сопровождение, но взгляд скользил по конвою, будто намыленный, не цеплялся, как положено. А должен бы. Женщина никак не могла понять, чего не хватает на картине, и потихоньку злилась.

Барнак проводил кавалькаду странным взглядом, где смешались жалость, печальное понимание неизбежного и, как ни странно, презрение. Елена решила, что здесь, наверное, сложные аспекты внутрисословных или даже межсословных отношений и воздержалась от ремарок. Хотела расспросить позже, но тут и процессия закончилась, они тронулись дальше, а потом женщина попросту забыла о мимолетной встрече.

Вдовы не оказалось дома, но слуги впустили гостью сразу и без малейших возражений. Точно также пропустили, даже проводили со всем почтением в святая святых — кабинет и библиотеку покойного мэтра. Дом был темен, весь завешан трауром и пропах можжевельником, его ветви полагалось жечь в память о мертвых и у двоебожников, и у верующих в Пантократора.

Елена уже настроилась на долгий и бесполезный поиск — как раз в общей тенденции мрачного и нерадостного дня. Однако искомое нашлось почти сразу, очевидно дело Гигехайма было среди последних, над которыми работал адвокат. Четверти часа оказалось достаточно, чтобы просмотреть записи, понять суть вопроса и захватить документы с собой.

— Держи, — за воротами она протянула Барнаку несколько перевязанных шнурком свитков. — Здесь все.

— Все? — уточнил слегка растерянный кавалер.

— Да.

Елена два-три мгновения героически боролась с жадностью, и совесть победила.

— Вознаграждение отошли вдове.

— Хорошо, — озадаченно согласился Барнак, глядя на бумаги с тщательно скрываемой, но все же очевидной растерянностью. Очевидно, несмотря на близость с Алонсо, знание правил и законов не относилось к достоинствам юноши.

Елена скупо улыбнулась и кратко объяснила суть лазейки, найденной Ульпианом.

— Есть одна возможность. Старый обычай «усыпления» благородного состояния, — она развернула один из листков, прочитала. — «Дворяне, которые торгуют и с этой целью образуют товарищество, вполне могут сделать сие, однако с обязательным уведомлением королевского судьи, ближайшего к месту их проживания. На время продолжительного совершения торговли и образования товарищества его участники остаются носителями благородных фамилий, однако их привилегии усыпляются, подобно тому, как увядает росток в зимнюю пору. Товарищи облагаются тальей, косвенными сборами и ротюрными податями так же, как если бы они были урождены в третьем сословии. Кроме того хорошо будет, если каждый из них назначит в установленном порядке поручителя и управляющего делами владения на время, пока сам будет заниматься делами товарищества. Ибо отправление означенных действий человеком чести, который, однако же, ведет жизнь, достойную купца, премного сложностей повлечет». Понимаешь?

— Кажется, понимаю, — наморщил лоб Гигехайм. — «Усыпление» это понятно, а там есть, как все сделать обратно?