Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель

Столыпину послышалось некоторое недоверие в этих словах, и он взволнованно возразил: «Ваше величество! Вместе с кровью моих предков унаследовал я преданность трону. Я предпочту подметать двор во дворце Вашем, чем разделять власть с кадетами». Придя домой, Столыпин сказал своему шурину, Алексею Нейдгарту, члену Государственного совета: «Я уже не министр. С завтрашнего дня я начинаю вести жизнь частного человека. Царя толкают на катастрофу. Кадеты разрушат власть монарха и этим приведут Россию к гибели». На следующий день, 8 нюня 1906 г., был объявлен Высочайший декрет, по которому Столыпин был назначен министром-президентом. В течение тех пяти лет, когда он находился во главе русского правительства, он успешно боролся с революцией двумя способами: поднятием в массах патриотического духа и аграрными реформами. Он побудил крестьян к приобретению земель, желая таким образом увеличить число мелких собственников. Я помню его слова, обращенные им к Государственной Думе, к своим противникам: «Вы меня не запугаете!» И Столыпин поистине не ведал чувства страха. Никогда бы сильная рука этого выдающегося государственного деятеля не выпустила из их подполья таких ядовитых рептилий, как Бонч-Бруевич, Рязанов, Катюшин, Ренников, Мансеров и др. Столыпин никогда бы не допустил недостойные преследования верных сынов отечества и царя, сыновья которых пали за родину на полях сражений, единственным преступлением которых было то, что они не назывались Иванов или Петров.

— В 1906 году услыхали мы, живущие по соседству на островах, страшный взрыв и с ужасом узнали, что произошло покушение на Столыпина[69]. Переодетые в форму жандармского полковника и офицеров революционеры, подъехав к дому министра, были беспрепятственно впущены. Едва вступив в комнаты, они бросили несколько бомб, произведших ужасный взрыв, от которого провалился потолок второго этажа. Двое детей Столыпина были изуродованы, и более 40 человек, ожидавших приема, ранены и убиты. Это горе, поразившее отцовское сердце Столыпина, не сломило его железной воли. Он остался на своем посту и, не зная чувства мести, продолжал и далее вести Россию по намеченному им пути, не уклоняясь ни вправо, ни влево. Но враги его не успокоились. В 1911 году я была в Сальце-Маджиоре[70]. «Corriere della Sera»[71] принесла нам потрясающую весть, что во время гала-представления в Киеве в присутствии Государя Столыпин пал жертвой выстрела убийцы[72]. Россия и император лишились в тот вечер одного из крупнейших своих государственных деятелей.

Находившиеся в Сальце-Маджиоре русские отправились в католическую капеллу — и мы отслужили панихиду по Столыпину. Теперь можно сказать, что Столыпин счастлив, не дожив до гибели им так горячо любимой родины. Памятник, поставленный ему в Киеве[73], свергнут. Но по странной случайности пьедестал остался невредимым и можно на нем прочесть его произнесенные в Государственной Думе по адресу кадетов слова: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».

Царица

Когда Государь был в первый раз в Париже[74], я гостила там у моей дочери Ольги, жены русского посла барона фон Корфа. Со мной находилась также моя младшая дочь, недавно получившая назначение фрейлины императрицы. На следующий день после торжественного визита в Париж Николая II, который мы наблюдали из окон владельца «Нью-Йорк-Геральда»[75] Гордона Беннета на Елисейских Полях, пошла я с дочерью моей Майей к госпоже де Тэб[76].

Она, любезно меня приняв, сказала: «К сожалению, у меня такая мигрень, что я сегодня не в состоянии гадать ни по картам, ни на кофейной гуще». Я простилась с ней, прося ее принять меня на следующий день.

— Вы русская, — сказала она, провожая меня, — думаете ли Вы, что мне возможно будет получить фотографический снимок линий руки царя? Я бы многое дала, чтобы получить такой снимок.

— Я попытаюсь это сделать. Дама, сопутствующая царице, княгиня Барятинская — моя кузина, я попробую к ней обратиться. Думаю, что Государю было бы интересно иметь от Вас его гороскоп.

«Вы мне этим окажете большое одолжение, — сказала госпожа де Тэб. — Я с удовольствием проконтролировала бы то впечатление, которое Государь произвел на меня вчера. Сколько несчастья прочитала я на лице этого молодого человека! Это ужасно. Несчастье, большое несчастье», — повторяла она. Эти слова так меня испугали, что, выйдя на улицу, я сказала моей дочери, что не предприму никаких шагов для получения снимка руки Государя. Я боялась быть посредницей в доставлении ему плохих предсказаний и решила более не посещать госпожу де Тэб, о чем дочь моя очень сожалела, так как ей хотелось узнать свою судьбу. Я рада, что не пошла навстречу ее желанно. Г-жа де Тэб прочла бы по линиям руки моей дочери ожидавшую ее печальную судьбу, — я потеряла несколько лет спустя мою горячо любимую дочь, что и поныне отравляет мне мои дни и служит причиной бессонных ночей.

Часто думала я о словах госпожи де Тэб: «Несчастье, большое несчастье!»