Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель

Неделю спустя решилась я снова с имеющейся у меня бумажонкой отправиться узнать о моей судьбе. После многих усилий и расспросов в различных местах добилась я, наконец, права стать в очередь с остальными, причем мне сказали, что когда очередь дойдет до меня, я буду принята помощником Урицкого товарищем Иоселевичем. Меня повели в зал, где я часто играла в бридж у княгини Оболенской. Этот когда-то элегантный зал, в котором собирался цвет петербургского общества, был обращен теперь в клоаку, паркет был так заплеван, что нельзя было найти места, куда поставить ногу. Запыленная, разбитая мебель являлась верным символом теперешней России. Единственный свидетель прошлого — старый, голодный курьер узнал меня и прошептал горестно: «Что за время, Боже мой, что за время!»

В течение многих часов ожидания, проведенных мной с другими, относившимися крайне подозрительно друг к другу, я видела много арестованных, окруженных красноармейцами, проводившими их через зал и награждавшими их толчками и ударами прикладов. Я не знала, откуда шли эти люди и куда их вели. Я была поражена, почти не видя среди них интеллигенции. Это были все люди из народа: преимущественно кухарки, разносчики, крестьяне. Шум стоял ужасный, так как все они одновременно кричали, отвечая руганью на расточаемые им пинки. Я могла себе объяснить этот арест простонародия лишь доносами, очень любимыми и поощряемыми советским правительством. Так, ссора между двумя извозчиками или торговками, кончавшаяся раньше по большей части только бранью, теперь обыкновенно кончалась доносом. Иногда оба ссорившиеся доносили друг на друга и оба бывали арестованы или освобождены, часто же и расстреляны — это зависело от случая и счастья. Наконец спустя четыре часа подошел ко мне красноармеец и сказал: «Теперь Ваша очередь. Товарищ Иоселевич Вас примет». Мне было известно, что Иоселевич имел на своей совести несколько тысяч смертных приговоров, и я не могла побороть в себе волнения при мысли, что я сейчас увижу эту жестокую личность.

Я вошла в так хорошо мне знакомый бывший кабинет княгини Оболенской. За письменным столом сидел худощавый юноша в синей шелковой рубашке, перетянутой кожаным поясом. Он сидел ко мне спиной и рылся в каких-то бумагах. Я узнала свои прошение и свидетельство. Он повернулся ко мне лицом, и я увидела молодого, довольно красивого еврея, лет 17–18, с умным, циничным лицом. Впоследствии я узнала, что ему было 20 лет. Не успела я подумать над тем, что у большевиков состоят на службе едва ли не мальчики, как, развалившись в кресле, юноша указал мне величественным жестом — сесть возле него.

— Вы — бывшая графиня Клейнмихель? — спросил он меня.

— Да, — ответила я, — а Вы кто такой?

— Я — товарищ Иоселевич. С какой целью хотите Вы ехать за границу? — продолжал он.

— Все причины обозначены в моем прошении, находящемся у Вас в руках. С 1913 года я не имела возможности провести за границей лечение, в котором я очень нуждаюсь.

— Сколько Вам лет?

— Как Вам легко убедиться по моему метрическому свидетельству, мне 72 года.

Он некрасиво засмеялся: — Как, Вам 72 года и Вы все еще хотите жить? Вы уже и так живете на этом свете лишние два года. Стыдно для женщины желать жить долее 70 лет.

Ничего не отвечая, я встала и направилась к дверям. Он меня окликнул:

— Не хотите ли еще присесть на минуту, я хочу сделать Вам одно предложение: есть для Вас возможность получить столь желаемый Вами паспорт.

— Каким образом? — спросила я. — Мне кажется, я все исполнила, что потребовало ваше правительство.

— Сообщите мне адрес госпожи Вырубовой, подруги царицы; как нам известно, она прячется здесь, в Петрограде, и мы ее никак не можем отыскать, и тогда я Вам обещаю не препятствовать вашему отъезду и Вы немедленно получите паспорт. Это единственное средство для Вас, если Вы желаете уехать.

— Яне намерена покупать мой паспорт ценой такой низости, — ответила я и, встав, пошла, не оглядываясь, к двери.

— Низость, что за громкие слова, — сказал он. — Вы должны знать, что все Ваши знакомые купили себе паспорта такой ценой.

— Я не хочу этому верить, — ответила я, — и во всяком случае, я не желаю увеличивать их числа.

— Как Вам угодно, Вырубову мы найдем и без Вас, но если с Вами случится какая-либо неприятность — пеняйте на себя, я Вас предупредил!.. У нас найдется для Вас место, — возразил он мне. Еще поныне звучит в моих ушах его звенящий угрозой голос.

Покинув этот очаг слез, я направилась в шведское посольство отыскать барона фон Коскула и передать ему обо всем происшедшем. Я его просила предупредить госпожу Вырубову о грозящей ей опасности.