Дворцовые интриги на Руси

Союз Изяслава и Владимира Давидовичей со Святославом Ольговичем вызвал сильное раздражение Изяслава Мстиславича. Последовало традиционное обвинение черниговских князей в нарушении клятвы на кресте. Причем это говорилось с такой искренностью, будто сам Изяслав так никогда не поступал, и не он первый отрекся от клятвы верности Игорю.

Из своего стана на речке Сулой Изяслав направляет в Киев двух гонцов — Добрыню и Радила, чтобы они поведали киевлянам о лести черниговских князей. Брат Владимир, тысяцкий Лазарь и митрополит в полном соответствии с указанием Изяслава собирают киевлян на вече у святой Софии и предоставляют великокняжеским посланникам слово. Они, по существу, передают обращение Изяслава: «Она же рекоста, тако молвитъ князь, ц?ловала ко мн? крестъ Давыдовичи и Святославъ Всеволодичъ, ему же азъ много добра створи, а нон? хот?ли мя убити лестью, но Богь заступил мя и крестъ честныи»[152].

Дальше Изяслав сообщал киевлянам, что коварные черниговские князья не только его хотели убить, но и их искоренить. Как это у них могло получиться, Изяслав не объяснил, да это никого и не интересовало. Толпа не размышляет — она реагирует. И чем больше в нее бросалось слов об отступничестве Ольговичей, тем яростнее она становилась, требовала отмщения. Клич Изяслава собрать ополчение для похода на Чернигов был подхвачен с небывалым энтузиазмом.

До сих пор киевские события развивались в рамках определенного сценария. Но вдруг они приобрели неожиданный поворот. Кто-то (имя этого человека в летописях не сохранилось) бросил в толпу мысль о том, что прежде чем уйти из Киева, необходимо расправиться с Игорем. Мысль эта не кажется спонтанной. Высказавший ее человек напомнил толпе далекую историческую параллель, случившуюся еще при Изяславе Ярославиче: «И рече одинъ человекъ: по князи своемъ радо идемъ, но первое о семь промыслимы, якоже и прежде створиша при Изяслав? Ярославич?, выс?кше Всеслава ис поруба злии они, и постави князя соб? и много зла бысть про то граду нашему, а се Игорь ворогъ нашего князя и наш не в поруб?, но въ святемь Федор?, а убивше того к Чернигову пойдем»[153].

Сказанное неизвестным ставит перед нами ряд трудноразрешимых загадок. Главная из них: каким образом Игорь оказался в Киеве, к тому же не в порубе, как он содержался в Переяславле, а в монастыре святого Федора? Ведь весь сыр-бор, связанный с заговором против Изяслава, разгорелся из-за того, что Игорь содержался киевским князем как узник. Изяслав не обещал облегчить положение Игоря, поскольку не мог простить черниговским князьям их коварство. И все же Игорь оказался в Киеве, как будто специально был привезен из Переяславля на расправу.

Рис. 28. Захват восставшими киевлянами князя Игоря Ольговича в Федоровском монастыре

На защиту Игоря выступили Владимир Мстиславич, митрополит, тысяцкие Лазарь и Рагуил. Обращаясь к собравшимся, Владимир заявил, что его брат Изяслав не велел убивать Игоря, но остановить разгоряченных мстителей было уже невозможно. От Святой Софии толпа киевлян двинулась в монастырь святого Федора. Сев на коня, вслед за ней поскакал и Владимир, надеясь упредить убийц и спасти Игоря от неправедного суда. Когда он подъехал к мосту перед Софийскими воротами (ныне это перекресток улиц Владимирская и Большая Житомирская), там было столько людей, что протиснуться сквозь них не было никакой возможности. Тогда Владимир повернул коня направо и мимо Глебова двора поехал к Михайловским воротам, находившимся со стороны Михайловско-Златоверхого монастыря. Когда он наконец добрался до монастыря св. Федора, а тот располагался буквально в ста метрах от обоих ворот, там уже свирепствовала разъяренная толпа. Вот как рассказывает об этом Ипатьевская летопись: «Они же (киевляне. — П. Т.) устрьмишася на нь (Игоря. — 77. Г.), яко зверье сверьпии, и похытиша по обаю на об?дни и въ церкви святого Федора и мантию на немъ оторгоша»[154].

Рис. 29. Надругательство киевлян над убитым князем Игорем Ольговичем: волочение его тела на Бабин Торжок