Дворцовые тайны

— Мне кажется, следует согласиться с тем, что, хотя тут многое и преувеличено, доля правды во всем этом, безусловно, присутствует.

— Что?! — Селия поднялась со стула. — Правда?! Какая же это правда?! Это жестокая и грязная фальсификация! Неужели ты не видишь?!

Хьюго обнял Селию за плечи и повернулся к герцогу Эдинбургскому и принцу Чарльзу.

— Вы извините нас, джентльмены? — обратился он к ним.

Отец и сын вздохнули с видимым облегчением.

— Конечно, — торопливо сказал герцог. — Мы не будем вам мешать. Увидимся позже.

— В случае чего тут же обращайтесь ко мне, — добавил принц Чарльз. Он кивнул в сторону телефонного аппарата. — Вам, может быть, захочется связаться с родителями в Ирландии, Селия. Звоните, не стесняйтесь — Он участливо улыбнулся ей.

— Да. Благодарю нас, сэр.

Когда они скрылись за дверью, Селия вдруг поняла, что никто из них открыто не опротестовал того, что было написано в статье. Скорее они, как и Хьюго, сочли, что все написанное правда.

Она обернулась к Хьюго:

— Как ты можешь верить в то, что папа был нацистом, как?! Что он разыскивается за военные преступления?.. О, Хьюго, неужели ты не видишь, что все это просто смешно? Это ложь, ложь! А как тебе понравится вот это, к примеру… — Она выхватила у него из рук газету. — Они пишут, что папина коллекция живописи и мебели является частью награбленного в оккупированных странах! Но это же бред! Папе все досталось по наследству от его семьи, он сам мне говорил! Смиты были богатыми землевладельцами… — Она умолкла.

— В том случае, если он Смит, а не фон Шмидт, — негромко заметил Хьюго. Ему было мучительно причинять Селии боль, но он знал, что правде нужно взглянуть в глаза. — Кто он по происхождению? Австрияк?

Она странно посмотрела на мужа.

— Он родился в Миттенвальде, в альпийской Баварии, но приехал в Англию еще ребенком вместе со своими родителями почти восемьдесят лет назад!

— Тебе это доподлинно известно?

Глаза Селии подозрительно сузились.

— На что ты намекаешь?

— Ты когда-нибудь всерьез задавалась вопросом, дорогая, откуда у него такая роскошная коллекция предметов искусства? И почему он живет в полном затворничестве в Килфраш? Почему никому и никогда не показывал свои бесценные сокровища?

— Повторяю: коллекция досталась ему по наследству. От родителей. Почему ты сомневаешься? А живут они с матерью тихо, потому что так привыкли, потому что им так нравится. Что же до того, что он прячет от людей свои сокровища… Ты ведь отлично знаешь, что отец не может себе позволить оформить на них страховку. Поэтому неудивительно, что он боится за картины и мебель. И вообще, я не пойму, что ты пытаешься доказать?

Селия была охвачена одновременно возмущением и страхом. В комнате повисла долгая пауза. Хьюго далеко не сразу решился прервать ее. Он тщательно взвешивал в голове все доводы «за» и «против», гадая, в какие слова ему облечь свои мысли. Наконец со вздохом проговорил:

— Я председатель аукциона «Гамильтоне», однако прекрасно отдаю себе отчет в том, что не являюсь большим знатоком живописи и антиквариата. Мне дали эту должность за мой титул. Платят приличное жалованье и не ждут от меня трудового рвения. Но за последние годы я многое узнал и это дает мне право судить о происхождении некоторых вещей из обширной коллекции твоего отца. Они исчезли из стран Центральной Европы сразу после окончания второй мировой войны.

Селия непонимающе взглянула на него:

— Что?..

— Не так давно мне попалась на глаза одна бумага, написанная человеком, пытавшимся проследить судьбу кое-каких вещиц, исчезнувших после войны. Речь шла как раз о предметах искусства и антиквариате, следы которых терялись в 1945 году. Кое-что, разумеется, было погублено во время боевых действий, другие вещи всплывают сейчас в России, их в свое время конфисковали из стран, освобожденных от немцев, советские войска. Включая полотна Эль Греко, Гойи, Сезанна, Моне и Ренуара. Но в документе упоминались и другие картины.

Хьюго сделал паузу, давая жене время на осмысление сказанного. Селия сидела, нервно сцепив на коленях руки, и чувствовала, как у нее сердце разрывается на части. Она знала, к чему клонит Хьюго, но в душе теплилась безумная отчаянная надежда на то, что это какое-то страшное недоразумение, поэтому она молчала и не прерывала мужа.

Хьюго продолжил:

— Речь, в частности, шла о «Натюрморте с цветами» Эрнста Штувена, «Портрете девушки в шляпе» Ренуара, «Гавани в Ла-Рошели» работы Коро и полотне Утрилло. Автор документа высказал предположение, что эти картины, а также антикварная мебель и другие предметы искусства были выкрадены из Европы нацистскими офицерами к моменту окончания войны и переправлены в неизвестное место, скорее всего через Испанию, которая в то время была идеальным перевалочным пунктом.

— Через Испанию… — эхом отозвалась Селия.