Дворцовые тайны. Соперница королевы

Я послала за Уолтером и за нашим приходским священником и попросила принести маленькую Пенелопу, чтобы ее присутствие меня подбодрило. Но Пенелопа только плакала навзрыд, и кормилица быстро унесла ее. А Уолтер явился в мои покои в грязных сапогах — в тех же самых, в которых продирался сквозь подлесок, преследуя оленя, — и совсем не знал, что делать, как меня утешить, чем мне помочь. Ведь муж мой искренне считал, что деторождение — святая обязанность женщины, и он тут ни при чем. Он просто ушел, оставив меня на попечение священника, который благословил меня и призывал Господа свершить волю Свою. Последнее он произнес таким тоном, что я всерьез испугалась, что не выживу.

В тот момент я почувствовала страшную, иссушающую жажду.

— Вина! Дайте мне скорее вина! — потребовала я во всю мощь своих легких и продолжала настаивать на своем даже тогда, когда повитуха сказала мне, что если я выпью вина, ребенок может родиться мертвым.

К этому времени я была уже в полубреду, но помню, что страшно ругалась на служанок до тех пор, пока одна из них наконец-то не принесла мне немного вина и подчинилась моему приказу, когда я велела не разводить его водой. Я выпила чашу одним глотком. Подкрепленная вином, я решила предпринять последнее отчаянное усилие, даже если его ценой станет моя жизнь. Я начала тужиться так сильно, как только могла, крича, стеная и разрывая простыни, а повитуха изо всех сил давила мне на живот. Никогда раньше и никогда потом не испытывала я такой боли. Казалось, она никогда не кончится. Но в какое-то мгновение я почувствовала, будто что-то в моем теле разорвалось, и я услышала, или подумала, что услышала, пронзительный крик.

Наверное, я потеряла сознание, потому что, когда я очнулась, было темно и никого в моей спальне со мною не было. При свете одинокой свечи я увидела, что колыбель пуста, и в течение долгих ужасных минут думала, что ребенок родился мертвым.

Я заплакала от усталости и горя, и на звук моих рыданий прибежала кормилица и другие служанки. Как же я обрадовалась, когда увидела, что кормилица держит на руках младенца. Но при этом лицо ее выражало некоторую досаду.

— У вас еще одна дочь, мадам, — только и сказала она.

Я протянула руки и взяла у нее крохотную краснолицую дочурку. Малышка спала. Я прижала ее к себе и тихо стала нашептывать ей нежности.

— Вы уже сообщили хозяину? — спросила я.

— Да, и он не слишком доволен.

— Это неважно. Ах ты, моя малышка, — прошептала я девочке, которую держала на руках. — Благодарю Господа за то, что он даровал мне тебя, несмотря на боль и трудные роды. Как хорошо, что мы обе живы.

Я решила назвать дочку Дороти от греческого «Доротея», что значит «дарованная Богом». Она была и остается до сих пор моим сокровищем, даром судьбы, и я не могу описать словами, как сильно я ее люблю.

Выйдя замуж, я больше не могла занимать должность фрейлины, и меня перевели в статс-дамы, как и Сесилию. Мы должны были исполнять наши обязанности при дворе по нескольку месяцев в году. Сейчас мне вновь захотелось оказаться во дворце, ведь это означало не только службу капризной и сумасбродной повелительнице, но и участие в разнообразных празднествах, торжествах и галантных увеселениях, составлявших досуг королевы, когда она не занималась важными государственными делами вместе со своими советниками.

Уолтер также проводил много времени при дворе либо уезжал по делам королевы. Он помогал моему отцу, а с некоторых пор на него стали часто возлагать важные самостоятельные поручения, так как он проявил себя человеком верным и надежным. Вскоре после рождения Дороти он отбыл в Ирландию. Королева Елизавета послала его туда для того, чтобы он надзирал за передачей короне и дальнейшим перераспределением земель, конфискованных у мятежников. Он выполнил задание с блеском и в кратчайшие сроки, чем произвел крайне благоприятное впечатление на королеву, которая тут же не преминула доверить ему сходное королевское дело. В общей сложности мой муж отсутствовал почти полгода, и то была наша самая первая долгая разлука. Пока его не было, мне пришлось управлять замком Чартли и другими поместьями, что, ясное дело, оказалось мне в новинку. Но я многому научилась тогда: я не стеснялась подробно расспрашивать управляющих, я жадно впитывала все то, что они рассказывают мне о работе наших фермеров-арендаторов, о том, как обустроены наши фруктовые сады. Я выучила имена крестьян и сельских ремесленников, запомнила, кто из них чем занимается, выяснила, как нужно ухаживать за скотом и как убирать урожай, узнала об опасности болезней растений, засухи или проливных дождей не по сезону.