Двуглавый. Книга первая

«Одиннадцатой» оказалась одиночная камера в подвале. Конечно, и та комната, откуда тёзка пришёл на это занятие, тоже являлась фактически камерой-одиночкой, но теперь всё было по-настоящему, без прихожей, сортира и душевой. Унитаз и умывальник прямо тут и находились, душа не имелось вообще, маленькое давно не мытое окно под самым потолком отделялось от остального помещения решёткой, мебель представляли собой узкая кровать, стол и табуретка. Добавляем толстую железную дверь с окошком и получаем полный тюремный набор.

Нет, не полный. Полным он стал через пару минут, когда с тёзки сняли наручники и пиджак, а потом надели наручники другие, браслеты которых соединялись длинной, никак не меньше полутора метров, цепью. Один браслет защёлкнули на тёзкином левом запястье, другой — на раме железной кровати.

— На вашем месте, Виктор Михайлович, я не стал бы проверять, оторвёт вам при попытке телепортироваться руку или же просто ничего не получится, — мрачно усмехнулся Александр Иванович. — Впрочем, можете и попробовать, если готовы пожертвовать собой во имя науки.

— Пожалуй, последую вашему совету и не стану, — тёзка показал, что держать удар умеет.

— Что ж, это радует, — превратившийся в тюремщика тренер довольно кивнул. — По крайней мере, разум вы сохранили, и это уже хорошо. Смотрю, вам перемена условий содержания не по нраву?

Отвечать тёзка не стал, смысла не было.

— Но вы можете вернуть и даже улучшить прежние условия, — тут Александр Иванович выдержал прямо-таки театральную паузу, должно быть, ожидая, что тёзка спросит, каким же образом можно такое устроить, но не дождался и ответил на незаданный вопрос сам: — Как только при свидетелях дадите честное слово отказаться от побега.

— Я подумаю, — а тёзка молодец, и соглашаться не стал, и злить местного главного тоже.

— Подумайте, Виктор Михайлович, подумайте, — миролюбиво согласился Александр Иванович. — Только постарайтесь надолго с этим не затягивать. А чтобы вы, не приведи Господь, не посчитали, будто я пытаюсь вас купить, оплату вашего участия в наших делах мы с вами обсудим позже, уже после того, как вы от побега откажетесь. На том пока и попрощаюсь. Будете готовы дать слово — постучитесь в дверь и пригласите меня через охранника.

— Чёрт его побери, откуда он узнал-то? — ворчливо вопросил тёзка, усевшись на кровати.

— Анька сдала, почти наверняка, — на мой взгляд, это было очевидно.

— Ты что⁈ — м-да, кажется, только на мой… — Ей-то зачем⁈

— Думаю, уже скоро мы это узнаем, — спорить мне совершенно не хотелось, да и тёзка тоже не стал.

Дальше сколько-то времени мы уделили изучению наших новых условий. Начали, ясное дело, с цепи. Не толстая и не особо тяжёлая, но вполне себе добротная, порвать её можно было разве что в мечтах, и то дурных. С длиной тюремщики угадали — доступ к табурету, столу, унитазу и умывальнику она обеспечивала, однако же комфорта, понятно, не добавляла. Хорошо хоть браслет на руке был не той гадской системы, что сильнее сжимается при резких движениях — уж не знаю, это такой местный гуманизм или здешняя техническая мысль до этакой пакости просто ещё не додумалась.

Сама по себе камера не то что особым, а и вообще каким-либо уютом не отличалась. Небрежно выкрашенные в серый цвет стены, цементный пол, стол и табурет к тому полу прикреплены, на потолке забранная железной решёткой лампа — в общем, тюрьма, она тюрьма и есть. Впрочем, нашлись и два приятных исключения — во-первых, в камере не было холодно, а, во-вторых, какой-то ну очень, видать, добрый человек приделал к стене деревянную вешалку о двух рожках, на один из коих тёзка тут же и повесил пиджак.

Уже минут через двадцать выяснилось, однако, что потребность Александра Ивановича в тёзкиных услугах оказалась столь велика, что он решил воздействовать на дворянина Елисеева и с другой стороны. Дважды провернулся ключ в замке, и дверь открылась, пропуская в камеру госпожу Фокину.

— Это ты нас выдала? — честно говоря, я надеялся, что это тёзка спрашивал о нас с ним, а не о нём с Анной. Ну да, не выдавать же ей саму себя?

— Витя, ну что ты! — Аня картинно всплеснула руками. — Что значит выдала⁈ Я просто помогла тебе удержаться от совершения большой ошибки!

— Вот как? — с горечью спросил тёзка. — И какой же, будь добра разъяснить?

— Как это какой? — хм, кажется, Анечка всерьёз решила самого же тёзку выставить виноватым. — Ты что же, собирался бежать отсюда без денег, которые тебе готов заплатить Александр Иванович⁈ Без очень больших, между прочим, денег!

— Ты-то откуда знаешь? — тёзка натуральным образом удивился.

— Мне Александр Иванович сам сказал! — Анечка аж приосанилась. — И если ты дашь слово не бежать, то жить тут мы с тобой будем вместе!