Двуглавый. Книга первая

Когда тёзку вели сюда, я обратил внимание, что в этом закутке подвала имелись четыре одинаковых двери, каждая из которых, надо полагать, вела в такую же камеру, как и наша, а охранник дежурил один-единственный. С одной стороны, это, конечно, плохо — если остальные камеры пустовали, а они, скорее всего, пустовали, всё своё внимание этот охранник мог уделять единственному постояльцу, и, не исключено, прямо сейчас подглядывал в глазок. С другой же стороны, оно и хорошо — только его одного тёзке и придётся вырубить.

Откинув одеяло, тёзка принялся надевать носки, брюки и ботинки. Закончив с одеванием-обуванием, он вплотную подошёл к двери и принялся со всей дури бить в неё кулаком. Правым, ясное дело — охранник до последнего должен был считать заключённого одноруким.

— Чего надо? — окошко с лязгом открылось и в нём появилась недовольная морда надзирателя.

Ох, и шарахнул его тёзка телекинезом!.. Душу, можно сказать, в удар вложил, бедолагу аж впечатало спиной и затылком в дверь камеры напротив, и он сразу же безжизненно завалился на пол. Разбираться, что там с ним, нам было недосуг — не может помешать, и ладно. Тёзке осталось разомкнуть и сбросить браслет, схватить пиджак и сделать широкий шаг, завершившийся уже в комнате дома госпожи Волобуевой.

Там он тоже надолго не задержался — забрал остававшиеся деньги, парабеллум, покидал в портфель нехитрое имущество в виде свежего и так и не отданного в стирку белья, носков да мыльно-рыльных принадлежностей, и снова широко шагнул, на этот раз в свою комнату в родительском доме, а оттуда сразу в домик садовника…

— Так, — только и сказал подполковник Елисеев, выслушав сына. Отдам тёзке должное, докладывал он ясно, чётко и сжато, не утаивая ничего важного и упоминая вскользь или вообще опуская неважное. Не иначе, в кадетском корпусе такому научился. — Ну-ка, покажи, как ты это делаешь.

Предлагать отцу пустую чашку было со стороны воспитанного молодого дворянина, конечно же, невежливо. Но не на пол же сбрасывать, — подумал тёзка и подвинул её по столу к отцу.

Чем хороши люди военные, так это накрепко вбитой в них привычкой в любой непонятной ситуации действовать если и не по уму, то хотя бы по уставу. Вот и подполковник Елисеев, вернув на место отпавшую челюсть, принялся оценивать обстановку и готовить меры по должному на неё реагированию.

— Тебя я пока к себе в батальон заберу, — что ж, это было ожидаемо, а в нашем положении ещё и желательно. — И Елену с Натальей, — ну да, о жене и дочери Елисеев-старший тоже подумал. — На сборы и Ольга с Антоном прибудут, тоже хорошо, тем более, Ольга в этих делах что-то понимает.

— Фёдора Сергеевича надо бы в известность поставить, — с некоторым сомнением продолжил тёзкин отец, — что речь идёт о титулярном советнике Грекове, мы с тёзкой вспомнили не сразу. — Но что ты ему скажешь? — нотки сомнения в голосе подполковника усилились.

— Да всё и скажу, — отмахнулся тёзка. — И так скажу, что он после этого либо землю будет рыть, причём так, что мы с того тоже немало поимеем, либо бочком-бочком отойдёт в сторонку, что для нас тоже не бесполезным окажется.

Вообще-то пользу в общении с начальником Покровской полиции тёзка имел в виду исключительно свою собственную, но упоминать о том в разговоре с главой семейства было бы не лучшим вариантом.

— Это как же? — заинтересовался Михаил Андреевич.

— Либо захочет раскрыть такое дело, за которое ему чин уж точно дадут, а то и орден, и тогда меня прикрыть и семью нашу защитить для него жизненно важным станет, либо побоится связываться и потому придираться ко мне не станет, чтобы не поднимать лишнего шума. В любом случае того, что с Ольгой тогда было, не повторится, — отца тёзке важно было иметь на своей стороне, поэтому говорил он уверенно и даже с некоторым нажимом, пусть сам полной уверенности в успехе нашей затеи и не имел.

— Вот ты как повернул, — кажется, подполковник Елисеев удивился такому поведению сына. — Не боишься, значит?

— Отбоялся, — тут тёзка душой не кривил. На него столько всего свалилось, начиная с того случая на дороге, что страх за себя несколько притупился, а уж предательство Анечки и успешный побег только добавили дворянину Елисееву бесстрашия. Надо будет, пожалуй, как-то вернуть его с небес на землю, а то совсем страх потеряет и втащит нашу общую тушку куда не надо.

— Отбоялся, говоришь? — старший Елисеев недоверчиво хмыкнул. — Ну ладно. Без Фёдора Сергеевича нам тут так и так не обойтись, так что сей же час ему и позвоню. А ты давай иди приведи себя в порядок. Матери и Наташке не говори пока лишнего, подумаем с тобой потом, что и как им рассказать.