Двуглавый. Книга первая

Надо сказать, реакция подполковника Елисеева на такой заход меня очень и очень удивила — тёзкин отец лишь спросил, на какое время оставить сына наедине с Грековым. А вот тёзка удивляться даже не думал и тут же мне пояснил, что как сословие служилое, к требованиям службы дворянство тут относится с неизменным пониманием. Я сразу спросил, а как у них тут с неприязнью, не сказать бы сильнее, между военными и полицией с жандармами, как это было в истории моего мира, и тут уже пришла тёзкина очередь удивляться — как, мол, вообще такое может быть⁈ И те служат, и эти, с чего бы им собачиться? Да, надо же, как тут их величества дворян выдрессировали! Уважаю…

— Вот, значит, для кого и для чего вас тогда похищали, — выдал Греков, едва за подполковником Елисеевым закрылась дверь. — Не могу сказать, что я в то время нечто такое предполагал, но теперь уже не удивлён…

Тёзке оставалось лишь молчаливым медленным кивком признать правильность сделанного титулярным советником вывода.

— Отцу вашему, Виктор Михайлович, я тогда говорить не стал, — продолжал Греков. — На тот момент оно и не требовалось, однако же теперь я считаю необходимым поставить Михаила Андреевича в известность о том похищении, о случае на шоссе не упоминая. Впрочем, если пожелаете, можете сделать это сами, но, уж простите, исключительно в моём присутствии.

И опять пришлось соглашаться с Грековым, на этот раз нам обоим. И правда же, без помощи, а значит, и без участия тёзкиного отца все наши с тёзкой надежды и планы остались бы беспочвенными, чего нам совсем не хотелось.

Сцену объяснения тёзки с отцом относительно своих не столь давних подвигов при первой попытке похищения я, пожалуй, пропущу. Не было потому что особого объяснения — так, сын рассказал, отец предельно мягко пожурил и принял к сведению. Оставалась, конечно, совсем не нулевая вероятность, что такую покладистость Елисеев-старший проявил только из-за нежелания делать сыну полноценную выволочку при Грекове, и настоящая взбучка тёзке ещё предстоит, но тут уже сам Греков перехватил ведение разговора.

— В общем, вот что, — кажется, титулярный советник собирался подвести некий промежуточный итог. — Вам бы, Виктор Михайлович, стоило, пожалуй, пожить пока что здесь, в расположении учебного батальона, если, конечно, Михаил Андреевич не против, — с этими словами он вопросительно глянул на тёзкиного отца, тот с пониманием кивнул — не против.

— Вас, Михаил Андреевич, — обратился Греков уже к подполковнику, — я бы попросил придержать пока здесь на какое-то время и Елену Васильевну с Натальей Михайловной, а возможно, и Ольгу Михайловну тоже, — ага, жену с дочерьми тоже советует сюда пристроить. В общем, логично, уж в войсковую-то часть те, на кого работает Александр Иванович или как там его на самом деле, уж точно не сунутся. — За домом вашим, как и за домом Улитиных, если Ольга Михайловна с супругом туда вернуться пожелает, я присмотр обеспечу, для госпожи Фокиной, вернись она в Покров, найду такую острастку, чтобы тихо сидела и вам, Виктор Михайлович, о себе не напоминала. Но, уж простите, это всё, что я тут смогу сделать.

— Это почему же, Фёдор Сергеевич? — нахмурился господин подполковник.

— Видите ли, Михаил Андреевич, — в голосе титулярного советника явственно слышались извинительные нотки, — я отвечаю за розыск по делам уголовным в Покрове и уезде, и для того волен предпринимать любые шаги, какие сочту нужным, в дозволенных законом пределах, разумеется. Но вот в делах, что за границы Покровского уезда простираются, я должен действовать через обращение к своему начальству во Владимире. Знаете, во-первых, не возьмусь даже предположить, с какими именно сопроводительными бумагами отправят они в Москву мой рапорт, а во-вторых… Во-вторых, показанные Виктором Михайловичем, э-э-э, способности заставляют меня до некоторой степени сомневаться в необходимости обращаться во Владимир служебным порядком.

Похоже, у нас тут объявлен чемпионат по понимающим кивкам, и, кажется, на главное место на пьедестале всерьёз претендует подполковник Елисеев. Нет, тёзка тоже кивнул, показывая, что титулярного советника понял, но у старшего Елисеева это получилось уж как-то особенно убедительно. Не возьмусь гадать, что именно понял тут тёзкин отец, хотя кое-какие предположения на сей счёт у меня имелись, но вот мы с тёзкой, хоть он и кивнул за нас обоих, понимали каждый своё.