Двуглавый. Книга первая

Отцовский разнос на сон грядущий тёзка, как мы с ним и ожидали, получил. Однако же оттяжка времени от узнавания Елисеевым-старшим некоторых подробностей о приключениях младшего сына до возможности высказать потомку своё по этому поводу мнение сделала разнос не таким уж и строгим, чего, не буду скрывать, мы ожидали тоже. Да, тёзкино поведение господин подполковник обозначил как неосмотрительное, но исключительно в том лишь, что сын сразу не доложил отцу, к действиям же сына по освобождению из плена у отца претензий не нашлось, он даже в общем и целом остался ими довольным. Оно, конечно, там и моя заслуга была немалой, но мы с тёзкой обошлись без особых подробностей, исходя всё из того же нежелания раскрывать нашу, так сказать, «двуглавость». Завершился сеанс отцовской критики тоже более чем ожидаемо — договорённостью матери и сёстрам по возможности не рассказывать, чтобы не волновались излишне, дело-то уже прошлое. Им полагалось считать, что младший Елисеев приехал из Москвы не на машине, а поездом.

В ожидании прибытия московского сыщика подполковник Елисеев устроил так, что на стрельбы его сын вышел одним из первых, чтобы поскорее освободиться. Отстрелялся тёзка неплохо, и хотя в число лучших стрелков не попадал, но и оказаться среди худших ему тоже не грозило. Свободного времени у тёзки в итоге появился избыток, и мы даже немножко поспорили, чем его занять — дворянин Елисеев горел желанием посмотреть на продолжение стрельб, мне же было куда более интересно познакомиться со здешней армией.

Победила, как это раньше говорили в моём мире, дружба. Армия есть армия, и посторонние могли свободно перемещаться только в зоне отдыха и между ней и стрельбищем, шляться по самому военному городку участникам стрельб не позволяли, так что с удовлетворением моего интереса не заладилось. Тёзке же быстро наскучило смотреть, как стреляют другие, он было переместился в ту часть стрельбища, где своими умениями и нарядами мерились дамы и барышни, но тягой к прекрасному отличался не он один, и зрителей там более чем хватало — о том, чтобы протолкнуться в первые ряды и разглядывать стреляющих красавиц во всех подробностях, не было и речи. В итоге тёзка отправился в ту самую зону отдыха, чтобы перекусить, а я получил возможность вблизи рассмотреть армейские автомобили, полевые кухни и самих солдат с офицерами.

Солдатики меня, сказать по совести, не особо впечатлили. Мало чем отличались они от тех парней, с которыми я делил тяготы службы в далёкой уже юности, разве что меньше среди них было таких, что смотрелись откровенными балбесами — жизнь здесь другая и взрослеть головой молодняку приходится раньше, чем у нас. А так, повторюсь, такие же, каких я, было дело, два года каждый день видел вокруг себя. Впрочем, такие, да не очень — обмундированы они тут несколько иначе. Первое, что бросалось в глаза — пилотки. Тоже вроде и те же, но не совсем. Здешние, в отличие от тех, что носили в армии в мои годы, больше походили на сербские, не помню уже, как они там называются [1] — заметно пошире привычных мне и выраженно седловатые сверху. Гимнастёрки, если чем и отличались от тех, что у нас носили в войну, то я этих отличий не заметил — тот же цвет и тот же фасон с низким стоячим воротом и нагрудными карманами, пуговицы только не металлические, а не знаю уж из чего, в тон самой гимнастёрке, обычные, с четырьмя дырками для пришивания. Ремень с латунной бляхой тоже памятный по армейским временам, но на бляхе, понятно, орёл, а не звезда.

Что поразило, так это сапоги. У нас, если я ничего не путал, пропитку кирзы более-менее отладили только к сорок первому году, а здесь сапоги у солдатиков выглядели прямо такими, какие носил в армии я сам — юфтевые нос с пяткой и кирзовые голенища. Тёзка подтвердил, что это у меня не обман зрения, а достижение здешней обувной промышленности, вот уже несколько лет позволяющее казне экономить на содержании армии. Впрочем, унтера, сержанты, выражаясь привычным мне языком, щёголяли в настоящих кожаных сапогах, яловых и юфтевых, как объяснил тёзка, донашивая накопленные в армии запасы.

Внешний же вид господ офицеров, в отличие от нижних чинов (это я у тёзки здешней терминологии нахватался), мне лично представлялся куда более старорежимным и мало чем отличался от того, в котором я впервые увидел тёзкиного отца, разве что тут, в расположении своей части, офицеры носили ремни с портупеями и кобурами, а некоторые — ещё и шашки. Из тёзкиных объяснений, кому и при каких обстоятельствах ношение шашки обязательно, а кому нет, я мало что понял, кроме того лишь, что зарегламентировано это у них тут по самое не знаю что. Хотя для человека, в этой среде пребывающего постоянно, так, пожалуй, даже удобно — глянул на офицера и сразу видишь, какую именно обязанность он в данный момент исполняет, чего от него ждать можно и нужно, а чего и совсем нельзя.