Двуглавый Орден Империи Росс. Одна Магическая Длань

Пройдя сквозь портал, мы действительно оказались в алхимической лаборатории. Повсюду стояли столы с колбами, ретортами, горелками, чашками Петри и прочими химическими и алхимическими принадлежностями. В шкафах хранились разноцветные порошки и жидкости в больших и маленьких сосудах стеклянных и не очень. На полках других шкафов стояли книги разной степени потёртости. Были, однако, и наглухо закрытые шкафы, должно быть не всему полезны солнечный свет и посторонние взгляды.

Последним в лабораторию вошёл её хозяин. Рамка портала за его спиной моментально схлопнулась. Мы повернулись к нему. Проректор прошествовал мимо нас к столу, который по всем признакам относился не к лабораторным, а скорее к офисным и, усевшись на место руководителя, указал нам на два резных стула с подлокотниками, которым, по совести сказать, не место в лабораториях:

— Прошу садиться.

Мы подошли к стульям, которые правильнее было бы назвать креслами, и в нерешительности остановились. Хотя, нет, в нерешительности остановились только мы с Матвеем, Лерка же не раздумывая села на тот стул, что оказался ближе к ней. Пока мы мысленно решали задачу, кто из нас должен сесть на второй стул, проректор щёлкнул пальцами и появился третий. Теперь задача состояла в том, кому должен достаться реальный стул, а кому фантомный.

Видя наше с Матвеем затруднение, Лерка похлопала по вновь образовавшемуся стулу и, найдя его достаточно прочным сказала:

— Саша, присядь.

Я сел, не оставляя тем не менее мысли, что стул всё-таки ненастоящий. Проверяя его прочность, я слегка попрыгал на нём и пришёл к выводу, что реплика вполне себе надёжная.

Лишившись возможности выбора, Матвей опустился на последний незанятый стул. Господин Осокин обвёл нас взглядом, улыбнулся каким-то своим мыслям и произнёс:

— Необычный выдался день!

— А разве у вас здесь не каждый раз так? — спросила Лерка, не так чтобы с вызовом, но…

— Ну, что Вы, барышня! — приняв какую-то Леркину игру, ответствовал проректор. — Людей способных практиковать магию огненного эфира мы не видели здесь тридцать лет.

— Вы же говорили тридцать шесть, — не понял я.

— Да, верно, — согласился Осокин. — Тридцать шесть лет назад к нам сюда попали двое молодых людей, которых мы потом шесть лет и обучали. Потом они благополучно закончили школу и оба уехали в Колывань. После этого тридцать лет мы не видели здесь ни одного мага огненного эфира. — Он улыбнулся. — Я сумел ответить на Ваш вопрос, господин Малиновский?

Я кивнул, хотя вопросов-то как раз и не задавал, просто указал на несоответствие, которого, как выяснилось, на самом-то деле и не было.

— А что случилось с теми троими? — уже ни во что не играя, а очень даже напрямую, спросила Лерка.

— Насколько я знаю, девчонка погибла, одного парня обездвижили, судьба второго мне пока не известна. — Развёл руками проректор.

— За что же их так? — продолжила выяснять Лерка.

Осокин поёрзал на стуле, и нехотя ответил:

— Много раз авантюристы всех мастей предпринимали попытки выкрасть… — Он сделал паузу, подбирая слова. — Скажем так, некоторые предметы, хранящиеся в тайниках нашей школы. Чаще всего это происходит в дни предвступления, когда на территорию нашего учебного заведения допускаются… — Он снова стал подбирать подходящие слова, но Лерка его опередила:

— Все без разбора?

Проректор усмехнулся:

— Можно и так сказать. Так вот им кажется, что в эти дни попасть сюда проще простого, но вы и сами видели, что это не так.

— А что за заклятия там, в воротах? — с живостью поинтересовался Матвей.

— Этого мы, господин Кулаков, не говорим никому. — С улыбкой ответил ему Осокин.

— А вдруг мы что-нибудь не так сделаем, и нас тоже… того… — Матвей не сказал, чего именно «того», но в принципе поняли все.

Осокин немного потупился.

— Давайте-ка сюда свои амулеты! — сказал он, наконец, и протянул руку.

Мы по очереди положили свои медальоны на стол перед проректором. Тот взял лежащее в стороне перо, по виду гусиное, и обмакнув его в чернильницу, начал прикасаться им к нашим амулетам. Капля чернил, коснувшись металла, сама по себе растекалась, образую какую-то надпись. Свечение при этом изчезало.

— Разбирайте! Это ваши именные пропуска на всё лето. Будете предъявлять их охране каждый раз, когда будете проходить через ворота. Туда или обратно, без разницы, предъявлять необходимо всегда, а то… того! — он сделал резкое движение рукой и рассмеялся.

— Их нужно носить на шее? — спросила Лерка, забирая свой.

— Нет, носить можете, где хотите, главное, когда попросят показать, вы не должны его искать очень уж долго. Ну, и постарайтесь, чтобы они не попали в чужие руки. Ни к чему это.

Матвей повертел свой жетон в руках и спросил:

— Я никогда не слышал о такой стихи, как огненный эфир, что это?

Я тоже взял со стола свой «студенческий билет». Надпись на нём медленно пропадала, но своё имя и «факультет» я заметить успел.

— А у меня надпись пропала! — встревожилась Лерка.

— Так и должно быть, — успокоил её, да и нас тоже, проректор.

— А как же тогда охранники прочитать смогут? — не менее обеспокоенно поинтересовался Матвей.