Двуглавый Змей

— В таком, что недавно, буквально на этой неделе, нет, день или два назад, семья Д’антстар послала кого–то в Бруту. Скорее всего из–за такой непогоды в пути они задержаться в какой–нибудь из гостиниц.

— В Бруту? Это место, где Мартин…

— Да. Я не знаю кого именно они послали, это может быть и прислуга, или вообще кто–то из родственников, но это в любом случае зацепка.

— У меня точно достаточно времени?

— Пекло, да! Ты просто обязан попытаться, Ястреб! — Глаза детектива пылали, ясно выражая то, как он скучал по таким запутанным историям. — Хотя… Я понимаю, на улице начались морозы и дождь…

— Гм, это не проблема, мистер Реймонд.

— Тогда возьми от меня это, — мужчина достал из внутреннего кармана всё ещё мокрой куртки непонятный конверт с изумрудной печатью, — покажи это хозяевам гостиниц и они, уверен, с превеликим удовольствием найдут тебе комнату и ответят на все твои вопросы.

— …Благодарю, — неуверенно протянув руку к конверту, сказал Гумберг. — И вы смогли достать этот конверт и узнать всё это менее чем за пол часа?

— Конверт — пустяки. За последнее время — это лучшее дело, за которое я брался. И поверь, если бы не моя хромата, я бы с удовольствием присоединился к тебе. Пекло, да я и сам уже хочу узнать, что и как.

Мужчина явно не врал, чем воодушевлял бледного наёмника. Но было ещё рано радоваться, ведь неизвестно чем могло обернуться это приключение. А Реймонд тем временем не унимался:

— Ты сможешь их догнать, я в тебя верю. И уверен, вместе мы во всём разберёмся, можешь не сомневаться, а потому, уже при следующей нашей встрече, независимо от результатов, я смогу найти нужных людей и подготовить почву. Будь уверен.

Серый плащ бесшумно лёг на плечи пепельноволосого мечника, укрывая его от холодных капель, а антрацитовый клинок, висящий на поясе, вторя горящим, рубиново–оранжевым глазам Гумберга, блеснул при свете фонаря. Гумберг шёл, не обращая внимания на грязь и лужи под ногами, как не обращал внимания и на встречный ветер, ведь наконец, за долгое время, он снова ясно видел свой путь. И только шум непогоды заглушал голос вышедшего проводить его мужчины, что, опираясь на перила, кричал ему вслед:

— Лети, Ястреб, лети!

— Тонкие пальцы хрустят намного звонче и приятней, особенно, если эти самые пальцы — женские. Я уже не говорю про сладкие крики боли, от которых по моему телу расплывается приятное тепло. Этот взгляд, полный отчаяния и ужаса заставляет моё сердце трепетать, а мольбы о пощаде так возбуждают, что моё желание мучить своих жертв чуть подольше всё растёт и растёт.

Женщина, намертво привязанная к стулу, вновь дёрнулась, когда у её уха хищно блеснул нож. Но попытка вырваться не увенчалась успехом и всего через секунду она почувствовала, как по её лицу стекает что–то тёплое. Осознание того, что этим чем–то была её собственная кровь пришло немногим позже, отчего жертва пыток попыталась закричать.

— Увы и ах, да только времени у меня нет… Упс! Видишь, не нужно было дёргаться. И что мне с твоим ухом теперь делать? Вот это я растяпа… Ты это, кричи, кричи, может быть сознание не потеряешь даже. Уже перестала? Ну, наверное, кляп во рту всё же мешает. Ничего, у миледи ещё остались ногти. И кости. Сейчас, будет небольшой урок анатомии. Не против? Отлично, возражений не слышу.

Солёные слёзы сами потекли из глаз, застилая обзор, когда окровавленный инструмент оказался прямо перед её глазами.

— Это мой прекрасный молоточек. Видишь, какой он тоненький? Всё для того, чтобы дробить самые маленькие косточки прекрасной миледи. Ну, выбирай, правую, левую? Хорошо, давай левую. Итак, знаешь, сколько всего костей в руке? Ровно тридцать, именно столько я тебе и сломаю, дорогая. Начнём с пальцев.

Раздался хруст и заглушённый крик.

— Всего у человека пять пальцев, и на все пять пальцев приходится четырнадцать костей. Из которых целых у тебя уже тринадцать. И с каждой косточкой я буду подниматься всё выше… Тринадцать костей в пальцах, запомни. Выше идёт ладонь, и состоит она всего из пяти костей. Именно для неё мне и понадобиться молоточек. Ох какой прекрасный хруст, а ведь мы ещё даже не добрались до запястья. На счёт него. Всего в нём восемь костей, и каждую ломать очень больно, ты уж поверь. Но что такое, насчитали ведь мы всего двадцать семь… Потому что есть ещё локтевая… А вот и она, ха–ха…

Раздался глухой удар, и рука женщины вывернулась под неестественным углом.

— Какой прекрасный звук, а ведь лучше этой только лучевая… Так вот, есть ещё локтевая, лучевая и плечевая кость. Её ломать больнее всего. Вот пекло, у нас осталось совсем немного времени, ты только глянь на часы! Хотя вред ли ты их увидишь в такой–то тьме.

— А знаешь, как насчёт того, чтобы позабавиться? Возможно, если всё пройдёт хорошо, ты даже уйдёшь отсюда целой. Ну, как идея? Я тут вообще–то даю тебе шанс выбраться отсюда, уверен, за эти долгие часы тебе тут порядком надоело. Кивни и я достану кляп, только прошу, не кричи.