Двуявь

- Не обращайте внимания, это я размышляю вслух.

Комитетчик поднялся и распахнул окно. Юра мельком подумал, что не видел на фасаде решёток. Хозяева, похоже, не опасаются, что какой-нибудь фигурант, доведённый на допросе до ручки, сиганёт через подоконник. Из чего, очевидно, следует, что либо фигуранты, либо допросы нынче пошли не те. Впрочем, может, стекло бронированное, или работает хитрое защитное поле, изобретённое втихомолку...

- А за эти два дня, - спросил Фархутдинов, выпустив за окно струйку сигаретного дыма, - клеймо себя ещё проявляло?

- Заболело, когда Тоню впервые встретил. Потом на скале, хотя уже не так сильно. Что это означает?

- Я бы ответил, что мать-история обратила на вас внимание, хотя и понимаю, что подобная фраза несколько диссонирует с обстановкой, - он небрежно обвёл рукой модерный интерьер кабинета. - Да, Юрий, вас 'заклеймили' не мы, а более... гм... стихийная сила. Мы мало понимаем её природу, но иногда имеем возможность пронаблюдать, к чему приводит её активность.

- К чему же, например?

- Вот, - комитетчик ткнул пальцем в окно, за которым раскинулся предпраздничный город. - Страна живёт и смотрит на звезды, хотя могло быть, поверьте, гораздо хуже.

- То есть результат - те самые чудеса, о которых вы говорили?

- Да, если вам больше нравится это слово.

Теперь уже Юра взял паузу. Мрачно допил лимонад, пытаясь осмыслить то, что услышал, потом пробурчал:

- Тогда повторю свой главный вопрос. Почему я? И что мне теперь со всем этим делать?

- Давайте прикинем. Значит, вы говорите, клеймо проявило себя позавчера, плюс вчера в горах...

- И ещё сегодня, - нехотя сказал Юра, - только я не уверен, что это тоже считается. Это вроде как сон был, кошмар под утро.

- Кошмар? Припомните, пожалуйста, детали.

- Ну, я проснулся рано. И вижу - с балкона идут какие-то трое. Лиц не разобрать, глаза - провалы чёрные, жуткое впечатление. Я лежу, шевельнуться не могу, они смотрят... Собственно, всё. Потом будильник зазвонил, и они исчезли.

- Они что-нибудь спрашивали у вас? Пытались что-то узнать?

- Нет, молчали. Только разглядывали, как будто под микроскопом.

- Вы точно уверены, кто это случилось ещё до звонка будильника?

- Ну, в принципе, да. Говорю же, звон меня разбудил. А почему вы спрашиваете?

- Так, на всякий случай, перестраховка. Юрий, я вас попрошу на будущее - если снова придут химеры...

Он сбился на полуслове, прислушиваясь к чему-то. Спустя мгновение Юра тоже уловил тонкий писк, а в кабинете сгустился сумрак.

***

Фархутдинов застыл, опершись на подоконник. Клубы сигаретного дыма неподвижно повисли в воздухе, небо над городом из лазурного стало кобальтовым, позолота на тополиных кронах будто потемнела от времени. Белая оконная рама выделялась на этом фоне с неестественной, болезненной резкостью. Казалось, кто-то (наверное, тот самый режиссёр-абсурдист, что издевался над первокурсником в последние двое суток) сделал стоп-кадр и обработал его в фоторедакторе, играя с красками и полутонами.

Потом наваждение схлынуло.

- Юрий, - спокойно произнёс комитетчик, - прошу меня извинить, но нашу беседу придётся продолжить позже.

- Вы издеваетесь? - прозвучало несколько истерично, но сдерживаться уже не было сил. - Вызвали, а теперь выгоняете?

- Обстоятельства изменились. Вы же сами только что наблюдали.

- Так объясните, в конце концов! Откуда эти световые эффекты? Что они значат? Прямо как позавчера, на балконе. И что это за химеры, про которых вы...

- Пожалуйста, Юрий, не надо, - попросил собеседник мягко. - Сейчас разумнее сделать паузу.

- Да что вообще происходит?!

- Пока, к счастью, ничего страшного. Мы не попали в фокус.

- В фокус? Товарищ Фархутдинов, простите, но меня от этих загадок уже тошнит, - Самохин поднялся. - Вы говорили - дело добровольное? Ладно, ловлю вас на слове, больше можете не звонить.

Эта тирада, однако, не произвела впечатления на хозяина кабинета. Присев на подоконник, он скрестил руки на груди и сказал:

- Вы правы, в ближайшее время звонки излишни. Вы услышали и усвоили вполне достаточно для того, чтобы сделать правильный вывод. Время терпит, у нас есть фора. Они шарят почти вслепую, не видят вас наяву.

- Они - это те, безликие? Что значит 'шарят'? Можно, наконец, без метафор?

- Нет, Юрий, уже нельзя, - ответил комитетчик серьёзно, - в том-то и сложность. Я попытался говорить прямым текстом, и вы видели результат. Слово материально, иногда иносказание и умолчание - лучший способ защиты.

- Значит, мы в опасности?

- Пока, повторяю, ничего страшного. Большего сказать не могу. И поверьте - мне эта ситуация нравится ещё меньше, чем вам. Я то и дело вынужден самоустраняться и наблюдать, отдав инициативу неопытному подростку.

- Я не подросток! Учусь в университете, если вы не заметили!

- Что ж, - Фархутдинов улыбнулся, - это несколько обнадёживает. До свидания, Юрий. И, прошу вас, тщательно обдумайте всё, что я вам сказал.