Двухэтажная Япония: Две тысячи дней на Японских островах

Отыскать знаменитую мастерскую оказалось несложным делом. Чуть ли не каждый прохожий на узких и напоминающих лабиринт улочках Карацу уверенно показывал дорогу к дому Накадзато-сэнсэя, «учителя Накадзато». Вот показалась белая оштукатуренная стена с семью большими керамическими плитками, на каждой из которых золотится один иероглиф фамилии и имени нынешнего главы династии. На парковке десятка полтора машин с номерами разных городов. За воротами типичный японский сад с камнями «росяной дорожки», причудливо изогнутыми соснами, каменными фонарями и прудом с разноцветными карпами. Деревянная лестница ведет на второй этаж просторного павильона, где покупатели выбирают выставленную на продажу керамическую утварь для чайной церемонии. В ожидании встречи с мастером мне предложили отдохнуть в наполненной прохладой и тихим гудением кондиционера комнате. Там вниманию гостя были предложены коллекции керамики семьи Накадзато и видеофильм о ее недавно скончавшемся XII патриархе, который долгие годы занимал почетное место в числе «живых национальных сокровищ» Японии. Его сын и наследник Накадзато XIII принимает в мастерской на вершине холма, заросшего бамбуком.

В европейском кресле сидел, поджав ноги, мужчина лет 50 в простой рубашке с короткими рукавами. После обмена визитными карточками и нескольких учтивых вопросов Накадзато-сэнсэй снова взял в руки небольшую темную вазу и стал срезать с ее боков один слой глины за другим. Одновременно он рассказывал о намерении побывать в Советском Союзе и проехать по тем районам, где проходил великий шелковый путь из Китая в Европу. Мастер ежегодно совершает со своими близкими учениками путешествия по заграничным центрам гончарного искусства, выискивая сходства и различия с «карацу-яки», как называется характерная для города Карацу керамика. Продолжая срезать глину с боков вазы, постепенно превращавшейся из круглой в четырехгранную, мастер завел рассказ об истории стиля «карацу-яки».

«Его подлинное становление произошло в самом конце XVI в., в годы знаменитых «керамических войн», как прозвали историки две неудачные экспедиции военачальника Хидэёси Тоётоми. Он решил покорить Китай и высадил огромный десант в Корее, чтобы провести через нее свои армии. Корейские войска и их китайские союзники оба раза наголову разбили захватчиков. Оба раза японские войска возвращались домой несолоно хлебавши, но и не с пустыми руками. Увлекавшимся дзэн-буддизмом и связанной с ним чайной церемонией самураям пришлись по вкусу примитивная крестьянская посуда и грубые деревенские каменные фонари. В них японцы увидали воплощение эстетических идеалов секты «дзэн» — простоту, слияние с природой. К берегам Японии приставали корабли, груженные не только ценными трофеями, но и «иностранными специалистами поневоле». Целые семьи, целые деревни корейских гончаров угонялись в полон и определялись на поселение вблизи замков знатных феодалов. В исторические хроники керамика из Карацу впервые попала в 1603 г., когда наставник по чайной церемонии при военачальнике использовал в одном из священнодействий с чаем вазу для цветов местного изготовления».

Мастер закончил работу над вазой и поручил своей ученице провести меня по мастерской. Ученица, красивая статная женщина лет сорока, сама уже хозяйка мастерской керамики стиля «карацу», живет в столице, но каждый год навещает учителя и на несколько дней снова становится ученицей. В светлой комнате рядом со ступенчатыми печами мы любовались готовыми изделиями.

Характерный для «карацу» сероватый фон черепка выгодно оттеняет нанесенные краской болотного цвета простые рисунки: сосновая ветвь, рыбы, стебельки трав, водоросли. Белая, темно-желтая глазурь создает неповторимые сочетания цветов и оттенков на поверхности чашек и кувшинов подчас нарочито примитивной формы, подчеркнуто грубой обработки. Здесь как будто скошена ось, там загнут, чуть ли не оторван край. Совершенство в несовершенном. Изысканность в грубоватой простоте. Богатство в нищете. Бессмертная слава в безвестности. Все эти парадоксы лежат в основе мироощущения «дзэн» и воплощаются в изделиях для чайной церемонии. Мудрый человек осознает, что он всего лишь мельчайший элемент вселенной и не гонится за славой и богатством. Ему доставляют наслаждение простые, естественные предметы. Например, посуда, всем своим обликом беззвучно кричащая: «Я всего лишь кусок глины!»