Двухэтажная Япония: Две тысячи дней на Японских островах

«Если вам непонятно все это, непонятен принцип «сибуй» и соответствующие ему керамические изделия, не расстраивайтесь, — заговорила ученица мастера Накадзато, по-женски быстро почувствовавшая неискренность моих восторгов. — Сейчас многие японцы тоже не способны оценить прелесть простоты, скромности, аскетичности. Люди все чаще ищут самовыражение в покупке дорогих, подчас ненужных, престижных вещей, будь то пылящийся в углу персональный компьютер или используемая раз в неделю автомашина. Я не променяю эти фетиши «общества потребления» на свою любимую чашку, доставшуюся в наследство от прадедов, вобравшую в себя тепло их ладоней, их дыхание и чувства. Может быть, я преувеличиваю, но все же считаю, что передающиеся по наследству вещи помогают сохранять семейное благополучие, гармонию поколений. Керамика, к примеру, не может жить без человека. Если к кувшину или чашке долго не прикасаются человеческие руки, то они теряют нечто похожее на патину у бронзы, какой-то особый блеск, сияние. Даже музейные экспонаты время от времени надо доставать из витрин и использовать по назначению. Так поступает учитель Накадзато с бесценными произведениями своих предков».

Сколь интересно, экзотично и поучительно все то, что удалось увидеть и услышать в Карацу. Но почему восхищается ум, а не сердце? Наверное, сказывается привычка горожанина рассматривать как произведения искусства только фарфор, а керамику считать всего лишь любопытными продуктами народных промыслов. Но, может быть, дело еще и в типичном для европейцев стремлении преобразовывать природу, удаляться от нее как можно дальше, а не пытаться слиться с землей и водой, камнем и лесом, окружать себя простыми, удовлетворяющими минимальные потребности вещами? Эти мысли приходили на ум по дороге в Арита, другой известный центр гончарного дела.

Узкая, но очень аккуратно заасфальтированная дорога петляла мимо невысоких зеленых гор и начавших желтеть рисовых полей, мимо каменных арок с названиями деревень, мимо базаров, заваленных августовскими деликатесами — арбузами и грушами. Вот появился щит с надписью: «Арита — родина японского фарфора. Ежегодная ярмарка с 29 апреля по 5 мая». Еще несколько сот метров, и машина въехала на главную улицу застроенного двухэтажными домами городка. Потом, после похода по бесчисленным лавочкам фарфора, эта улица предстала как бы одним гигантским прилавком. Так она и выглядит в дни ярмарки, на которую не посчастливилось попасть, но репортажи о которой каждый год показывают по телевидению. Занявшие все тротуары деревянные столы и бамбуковые корзины со связанными стопками по пять предметов пиалами для чая и риса, рюмками и флягами для сакэ, тарелками и блюдами. Чайники, вазы, табуретки и столики, светильники и статуэтки навалены горками чуть ли не рядом с колесами осторожно ползущих машин. Призывные крики продавцов: «Любой товар за 100 иен!» «Три вазы за 1000 иен!» Ошалевшие от дешевизны, суеты и тяжести приобретенного покупательницы, число которых достигает многих тысяч…

Нет худа без добра. Пусть пополнение коллекции встречающихся только в Японии кружек для зеленого чая и подставок, на которые кладут палочки для еды, обошлось подороже, но зато удалось поговорить с хозяевами лавок, без толкучки осмотреть товар, побывать в примыкающих к магазинам мастерских.

Как же выглядит современный фарфор Арита? С парадными, несусветно дорогими вазами и блюдами европеизированной формы можно познакомиться, не выезжая из Токио. В роскошных универмагах Гиндзы, в сувенирных магазинах для богатых туристов обязательно найдешь отдел с вывеской «Арита» — для японцев и «Имари» — для иностранцев. (Только из порта Имари, что по соседству с Арита, вывозился в старину за границу произведенный там фарфор.) Конечно, эти вещи недаром стоят так дорого — они очень, очень хороши. На белоснежном, почти прозрачном фоне расположились то темно-синие, то бирюзовые стебли травы, красные и чуть желтоватые цветы, порхают волшебные птицы. А рядом уходящий корнями в средневековый Китай бело-синий фарфор с традиционными рисунками: ветка сосны — символ долголетия, побеги бамбука — бодрость и энергия…

Такое блюдо украсит любую традиционную нишу в стене «токонома», где по очереди выставляются самые красивые вещи семьи. А фарфоровый садовый фонарь в рост японца, какие обычно высекают из камня, — только представьте его ажурный силуэт на фоне аккуратно подстриженной изумрудной травы, каменного мостика через журчащий ручей. Торжественные, пышные, потребовавшие уйму труда и отточенного искусства — все они тоже восхищают ум и почему-то оставляют равнодушным сердце.