Двуликий Янус. Спорт как социальный феномен. Сущность и онтологические основания

Возьмём другой пример. Долгое время МОК считал идею проведения Олимпийских зимних игр «сомнительной и даже вредной», никак не вяжущейся с программой проведения греческих Олимпийских игр, включавшей, по вполне понятным причинам, лишь летние виды состязаний. Между тем, страны Скандинавии и Финляндия идею проведения международных зимних игр, опять же по вполне понятным причинам, всячески продвигали, причём не в последнюю очередь по национально-политическим соображениям укрепления международного престижа своих государств. С этой целью Скандинавские страны с 1901 г. проводили так называемые Северные игры, в которых они реализовывали своё понимание состязательности. Они ратовали за «чистоту спорта», «принципы любительства», «отказ от профессионализма и коммерциализации… призывали относиться к спорту как к источнику здоровья, морали и гражданственности, уважению к традициям прошлого» [Мельникова Н. Ю., Трескин А. В., 2010; с. 142]. Но самое главное, на наш взгляд, это религиозный, почти мистический характер отношения скандинавов к своим Играм, бывшим для них «не только соревнованиями, но и своеобразным культом» [там же, с. 147].

Параллельно во Франции тоже складывалась своя национальная система зимних видов спорта на основе скандинавского опыта. На консультативной конференции по вопросам развития зимнего спорта в мае 1921 г. представители Франции, Швейцарии и Канады предложили учредить Олимпийские зимние игры. Шведы и норвежцы выступили против. Аргументы последних, апеллирующие к олимпийским правилам, были более обоснованы. В итоге было принято «соломоново» решение: провести на базах отелей зимних курортов во французской Шамони в 1924 г. Зимнюю спортивную неделю под патронажем МОК. При этом представитель МОК от Франции маркиз де Полиньяк и делегат от Канады Меррик напирали на «несправедливость» «монополизации» северянами зимних видов спорта. У них при этом прозвучала мысль, что «внеолимпийского движения ни один вид спорта «не может быть поистине международным» [там же, с. 179].

Заметим, что сам Кубертен был против данного решения, которое буквально «продавили», пообещав, что соревнования в Шамони формально не будут считаться олимпийскими. Однако задним числом МОК признал эти игры как олимпийские, нарушив своё обещание.

Тем самым «Северным играм был действительно нанесен фатальный удар», в результате которого очередным, восьмым по счёту Северным играм, запланированным в 1930 году, так и «не суждено было осуществиться» [там же, с. 169].

Вообще, в процессе своей спортизации современные Олимпийские игры прошли не просто долгий, вековой путь, но и претерпели полный цикл социальных изменений, отказавшись по существу от своих же основных первоначальных принципов, но сохранив большинство из них декларативно. Это касается прежде всего принципа невмешательства во внешнюю и внутреннюю политику стран со стороны МОК, превращенного сегодня в гибкий и обоюдоострый инструмент массированного политического воздействия, позволяющий проводить Игры в нацистском государстве, готовящемся развязать Вторую мировую войну (Берлин, 1936 г.), использовать их в целях политического протеста и бойкота (Москва, 1980 г.; Лос-Анджелес, 1984 г.).

В не меньшей, а даже в большей степени это же относится и к принципиальному отказу от профессионализации и коммерциализации Олимпийских игр.

Можно и дальше осуждать спортивную профессионализацию, прекрасно понимая при этом, что удачное выступление на Олимпийских играх – это гарантированный трамплин для «прыжка» в профессиональный спорт с его колоссальными гонорарами, тотализатором, букмекерством и тому подобными коммерческими предприятиями. Кроме того, олимпийские медали сегодня знаменуют собой не что иное, как пик именно спортивной карьеры, а не достижение в области физического воспитания гармонично развитого человека, как это часто пытаются представить, не считаясь с фактами косноязычия и скудоумия некоторых олимпийцев. Счастье ещё, что далеко не всех: есть мощные личности Ганса Ленка, нашего Александра Карелина. Но ведь, насколько нам известно, никто и никогда не проводил на этот счет никаких конкретных социологических исследований с целью выяснения, кого и почему больше.

Кстати, интересный вопрос: «Куда, в какую сферу социальной практики массово «уходят» олимпийские чемпионы, в том числе и отличающиеся духовно и интеллектуально в лучшую сторону?» Ответ очевиден – в политику и в связанную с ней структуру управления, где они, в силу ряда причин, особенно востребованы.