Двуллер-3. Ацетоновые детки

Они стояли перед большой темно-синей машиной. Бесчетнов и сам знал, что это петрушкинский «Мицубиси-Шериот», но надо было хоть что-то спросить у Петрушкина-старшего, а мыслей в голове не было. Как понял Бесчетнов, те, кто ездил на машине, ее не жалели, и ей досталось: бока поцарапаны, задний бампер надломан, будто машину тащили куда-то задом. Одна фара была разбита. Капот помят. «Плясали что ли на нем? – подумал Бесчетнов. – вот суки»…

Внутри машины все было засыпано белым дактилоскопическим порошком, но менты уже сказали Бесчетнову, что отпечатков нет – кто-то вытер руль, панели, дверные ручки. Эта предусмотрительность наводила Бесчетнова на нехорошие мысли и он Петрушкину-старшему про отсутствие отпечатков не сказал.

Николай Палыч стоял сейчас перед открытой передней дверцей машины и смотрел внутрь, будто надеялся увидеть там какую-то подсказку. Но подсказок не было. Он тоже видел, что неведомые угонщики обходились с машиной плохо. В горле у Петрушкина-старшего стоял комок, в голове было пусто.

– Крови в машине нет – это уже хорошо… – сказал ему Бесчетнов. – Приметы этих пацанов есть. Они, правда, так себе: пацаны 16–17 лет, коротко стриженые, в спортивных костюмах, только один был в камуфляже – а они сейчас все примерно так и выглядят. Но милиция божится обшарить все деревеньки вокруг.

Наташа стояла тут же и смотрела на машину остановившимися глазами. В голове не укладывалось, что вот были Петрушкины – и нет их! Она вдруг вспомнила, как сказала ему тогда после планерки «Завидую вам… отпуск, путешествие…», похолодела и незаметно перекрестилась.

Чтобы чем-то занять себя, все – Петрушкин-старший, Бесчетнов с Наташей – поехали на то место, где была найдена машина. Расспрашивали там жильцов соседних домов, но те кривились, мотали головами и говорили, что – да, музыку слышали, парней видели, но не приглядывались, много нынче их таких. И замечаний не делали – кто же, мол, сейчас молодежи замечания-то делает, героев нет… Петрушкин-старший показывал всем фотографии своих. Никто их не узнавал. Потом они просто поехали по трассе – медленно, глядя на обочину и останавливаясь каждый раз, когда им казалось, что в придорожной пыли лежит сумка, одежда или клочок бумаги. Попадалось все не то. Они спрашивали людей в придорожных кафе, Петрушкин-старший снова показывал фотографию – ту, с которой внимательно смотрели на людей Алексей, Алина и Данил с Акимом, державшие в руках свои пластмассовые мечи.

– Да, проезжали, еще брали мороженое пацанам… – вдруг сказала им молодая пухлая, с белой косой, мороженщица в одном из придорожных кафе.

– А когда и во сколько это было, девушка? – спросил Бесчетнов. – Вспомните, очень нужно.

– Ну так третьего дня, во вторник, и было… – уверенно ответила мороженщица. – Сегодня у нас что? Пятница. Вчера-позавчера я не работала, так что во вторник.

– А во сколько? – спросил с пересохшим горлом Петрушкин-старший.

– А вот это кто ж знает… – задумчиво ответила девушка, засовывая руки в карманы фартука. – Часов шесть. Да, часов шесть вечера. Я деньги уже сдала, а у него бумажка крупная была, я сдачу по всему базарчику собирала!

Бесчетнов и Петрушкин-старший отошли от нее.

– И что нам это дает? – поинтересовался Петрушкин.

– Кое-что дает… – задумчиво ответил Бесчетнов, разминая сигарету и закуривая. – Если здесь они были в шесть вечера, то часа через два они должны были устраиваться на ночлег.

– Это понятно… – сказал Петрушкин-старший. – Отсюда трасса идет на перевал, а с перевала они и звонили нам последний раз. Так что не так много она нам и прибавила.

– А во сколько был звонок с перевала? – спросил Бесчетнов.

– После семи вечера… – ответил Петрушкин – он помнил это наизусть.

– Ну вот значит на расстоянии часа пути от перевала надо их искать… – сказал Бесчетнов. – Как же мы раньше об этом не подумали…

– Ну хоть сейчас догадались… – усмехнулся Петрушкин-старший. – Поехали?

– Если в семь вечера они были на перевале, а, например, в восемь устраивались на ночлег, то они должны были остановиться примерно в сотне километров от перевала… – размышлял Бесчетнов. – Хотя, конечно, они могли ехать и до девяти.

– Вряд ли… – сказал Петрушкин. – Тогда было бы не так много времени на обустройство лагеря. А им хотелось на берегу посидеть, и порыбачить…

– Значит, отъезжаем от перевала на сто километров, выстраиваемся цепью и начинаем искать! – сказал Бесчетнов. – Рыба карась – игра началась!

Они переехали перевал и после этого отъехали еще на сто километров. Местность кругом была такая, что вряд ли кто устраивал бы здесь лагерь – ни реки, ни леса.

– Да… – почесал голову Бесчетнов.

– Да… – ответил ему Петрушкин-старший. – Думаю, они поехали дальше.

– Ну и мы поедем… – пожал плечами Бесчетнов.

День между тем клонился к закату. Измученная Наташа спала в машине, улегшись к Бесчетнову на колени. Водитель – Бесчетнов видел – клевал носом.