Двуллер. Книга о ненависти

Наташа ахала и охала и вместе с тем видела, какими глазами смотрит на нее Протопопов. Она уже не понимала сама себя. Зачем она, идя сюда, оделась именно так? Зачем она ведет себя так? Зачем пьет коньяк? Зачем дает гладить себя по коленке?

«Это не я»… – думала Наташа. Она вспомнила, как поцеловала Карташова в щеку, и подумала, что это тоже была не она.

Теперь эта, незнакомая ей Наташа, хохотала с толстым светловолосым ментом и даже пила с ним на брудершафт. Мент обнимал ее за талию, словно невзначай поднимая руку выше, к груди.

– Но-но! – хмельно сказала Наташа, убирая его руку, но делая это так, что Протопопов тут же снова начал гладить ее по спине.

Оба чувствовали, что рассказ про Раевского уже лишний. Но оба играли в это интервью и, раз начали, решили закончить.

Тут Протопопов неосторожно проболтался, что Раевского УБЭП ловил вместе со следственной частью краевого УВД.

– Ну так пусть и оттуда кто-нибудь что-нибудь скажет… – предложила Наташа, которая хотела таким образом сделать перерыв в его приставаниях.

Протопопов поморщился, но деваться некуда, и он, кляня свой длинный язык, начал звонить.

– Володя? Володя, ты свободен сейчас? Свободен… – с сожалением протянул Протопопов. – Ну зайди ко мне, тут журналистика интересуется делом Раевского.

Он положил трубку и сказал Наташе:

– Сейчас мой товарищ придет, Владимир Хоркин, вот такой человек! – и он показал ей большой палец.

Наташа не отреагировала на это никак – этой фамилии не было в ее списке. Но когда Хоркин вошел, она вдруг поняла – это тот, кого Кутузов называл «крепыш». Хоркин был невысок, с годами оброс мускулистым мясом. Ходил пружинистой походкой, а коротко стриженую голову нагибал так, будто постоянно собирался с кем-то бодаться.

Протопопов познакомил их и заговорщицким шепотом предложил «под это дело по пятьдесят грамм!». Хоркин глянул на него, на Наташу, и понял, что тут уже почти шалман. «Во дает Сема, какую девочку клеит!» – подумал Хоркин.

– А вы давно знакомы? – спросила Наташа, помня, что те трое гостей вытрезвителя были друзьями Давыдова по университету.

– Да с юрфака! – ответил Протопопов. – Тогда мы были молодые и борзые, думали: «Дадим жару!» Ну, нам-то с Володей жаловаться грех. А вот другие… – он помолчал, вдруг вспомнив Крейца и сам на себя за это досадуя – вот зачем он вспомнил его в такой момент. Тут же вспомнился и Марков со своими дурацкими предсказаниями. «Черт!» – подумал Протопопов, пытаясь быстрее уторкать эти воспоминания в какой-нибудь дальний угол.

– А давайте, Наташенька, помянем нашего товарища! – вдруг почти против своего желания сказал он. – Ромка Крейц помер недавно. Хоть и дурак был, а все равно жаль…

Они с Хоркиным встали. Наташа, подумав, встала тоже. Хоркин с Протопоповым выпили. Наташа вдруг вспомнила, как кричала Крейцу в ухо: «Ты покойник, слышишь, покойник! Ты слышишь, тварь?! Это тебе за моего отца, Георгия Зощенко, ты помнишь, как вы убили его на новый год 10 лет назад!». Ноги начали подкашиваться у нее. Она едва удержалась. Отхлебнула от рюмки и села. «Никогда в жизни столько не пила!» – подумала она.

– А что это у вас за шрам? – она протянула руку к голове Протопопова и потрогала видневшийся из-под светлых волос красноватый шрам.

– Оооооо… – протянул Протопопов. Он и Хоркин хохотнули. – Лет десять назад под новый год зашли мы с Володей к другу в дежурку (он решил не говорить, что это был трезвяк – не так красиво получалось), а там задержанные устроили чистый бунт. Такая была драка… Ну и мне по голове бутылкой заехали…

Тут же он подумал, что про бутылку сказанул зря, могли и вопросы возникнуть – откуда вдруг взялась бутылка? – но журналистка, похоже, захмелела, и пропустила это мимо ушей.

– А что за задержанные? – спросила она.

– Да так… – неопределенно ответил Протопопов.

– Ветераны Афганистана, мать их… – залез в разговор Хоркин. – Крепкие были, сволочи. Один так меня угостил по голове, что чуть мозги горлом не пошли…

Он усмехнулся и покрутил головой, вспоминая. Наташа смотрела на них круглыми глазами. «Вот они… Вот они…» – билось у нее в висках. Она порадовалась, что не взяла с собой пистолет – начала бы стрелять прямо здесь, несмотря ни на что.