Двуллер. Книга о ненависти

Хоркин с Протоповым переглянулись. За эти годы они провернули вместе немало дел. Они бы и Раевского не стали сдавать, не поедь у того крыша. Пока он торговал цинком-66, они его прикрывали, делали вид, что все никак не могут найти – все же немало им перепало от тех 350 тысяч «зеленых», которые Раевский взял у доверчивого предпринимателя. Но потом Раевский затеялся выпускать фальшивые доллары, да еще хотел делать сразу целый миллион. Они говорили ему, чтобы забыл про это. Фальшивые доллары в таких количествах – это уже ФСБ. Но Раевский закусил удила. Он и правда считал, что в их связке он главный. «Все же недостаток образования – страшная вещь – думал Протопопов про Раевского. – Был бы человек с вузовским образованием – отлично поняли бы друг друга и до сих пор был бы жив». Раевского пришлось сдать, да так, что спецназ, пошедший на его задержание, изрешетил всю машину вместе с несчастным жуликом.

Хоркин глянул на корреспондентку. «Какая девочка… – подумал он. – А этот хренов Дон Жуан, ишь как перед ней перья распушил! Да еще и на меня зыркает. Это получается, что я посмотрю, а он потрахается. Ишь, хитрый!».

– Я пойду пожалуй… – не сводя глаз с Протопопова, сказала Наташа. – Завтра перепишу текст с диктофона, сделаю интервью, а там…

– Заверим? – со значением спросил Протопопов.

– Заверим… – также со значением ответила она.

Хоркин смотрел то на него, то на нее. Когда Наташа ушла, Хоркин нахмурился и сказал:

– Сеня, тебе чего, заняться нечем – ты девочкам-корреспонденткам глазки корчишь? У тебя все деньги попрятаны? Вон по делу Добровой – у нас там все концы обрублены?

– Володя, не кипятись… – ответил Протопопов, не в силах стереть улыбку и погасить горящие глаза. – По этому делу все уже утрясли. Военком по глупости погорел, его и посадят, но ненадолго. А наш генерал вылезет живой и даже неощипанный. Ну только будет в отставке. Но это же все равно не в тюрьме.

Дело Добровой состояло вот в чем: в середине девяностых Москва, стараясь не допустить голодных бунтов, забрасывала регионы деньгами. Миллионы и миллиарды приходили в край. Непривычные к новой экономике и новой бухгалтерии экономисты и руководители терялись. Только одна, Доброва из краевого финуправления, не растерялась и стала в бумагах, которые носила на подпись своему начальнику, вписывать строчку: «выделить из краевого бюджета на финансовую помощь краевому УВД столько-то», «выделить из краевого бюджета на финансовую помощь краевой пожарной охране столько-то», «выделить из краевого бюджета на финансовую помощь краевому военкомату столько-то»… По закону, силовикам Москва давала деньги напрямую, но в финуправлении то ли не знали про это, то ли делали вид, что не знают. Кроме Добровой, придумавшей схему, в дело были вовлечены все начальники ведомств, через которые пропускались деньги, и главбухи. Да еще и кассирам приходилось что-то давать – а то ведь сболтнут кому лишнего. Поначалу получаемые Добровой и остальными деньги были огромными, но потом при тех же цифрах весили эти суммы все меньше – инфляция съедала их, как крокодил антилопу. Из-за этой инфляции афера, вполне вероятно, свернулась бы сама собой, но еще прежде этого в военкомат пришла проверка, и все рухнуло. Началось следствие. Думали, что все замнется, ан нет – сняли военкома, начальника пожарки, начальника краевого УВД. Какое-то время УВД было без начальника, а месяц назад приехал, наконец, новый генерал – смотрел на всех хмуро, исподлобья, молчал: уже месяц руководил, а Протопопов слышал от него разве что пять-шесть слов. Это молчание нервировало – неужто копает? С другой стороны, думал Протопопов, сам генерал копать не будет, а местные не сдадут – у всех рыло в пуху, не в добровском, так в другом. Или сдадут? Протопопов должен был почистить дело так, чтобы выглядело, будто и схему Доброва придумала сама, и прогонять деньги через силовиков тоже ее идея («хотя могла бы, например, прогонять их через заводы – заводы-то тогда еще в городе были, и уж на заводы можно было бы списать такие суммы, что ого-го!» – думал иногда Протопопов). Протопопов никого ни о чем не спрашивал, но понимал, что прячет концы, ведущие от добровской аферы к разным важным людям. Такая вот у него была в этом деле роль. Непонятно только было, знает про эту роль новый генерал, или нет, и как он на нее смотрит.

– В общем, не кипятись, Володя, все уже почти утряслось! – сказал Протопопов после минуты раздумья. – Так что ты, Вова, въезжай в новую квартиру спокойно – никто у тебя ничего не спросит.

Тут у Протопопова мелькнула мысль – квартира! К себе домой он девчонку везти не мог, а мелькать с ней по гостиницам не хотел. Наклонившись к Хоркину, Протопопов заговорил:

– Слышал – интервью-то вычитать надо будет. А так как ты тоже там пару слов вставил, то и тебе вычитывать придется…

– Ну… – буркнул Хоркин, глядя на Протопопова заблестевшими глазами.