Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке

Кроме веса оков важным считалось и число звеньев цепи, соединявшей браслеты. Тот же Колесников писал, что когда на него взамен тяжелых оков надели легкие кандалы, то он поначалу обрадовался, но вскоре пожалел об этом. Дело в том, что меньший вес оков достигался за счет укорачивания цепи. В итоге в ней оставалось всего одно-два звена, и это не позволяло арестанту делать широкий шаг. От этого браслеты страшно натирали ноги (394, 69). Лишь в эпоху Александра I стали думать, как бы заменить старые оковы новыми, более удобными и легкими. Решили остановиться на английском образце кандалов весом (для ручных) до 2 кг. Но английская новинка в России так и не прижилась. Оказалось, что при плохой охране русских тюрем предотвратить побег заключенного могли только тяжкие оковы. По той же причине, как писал в своей записке 1820 г. М.Л. Магницкий, в городских полициях «есть обыкновение всех содержавшихся заключать на ночь в бревно, вырубленное наподобие колоды, для большей безопасности от побега» (722, 783, 779). Речь вдет, по-видимому, о «лисе» — двух половинках распиленного вдоль бревна или бруса с несколькими отверстиями для ног, а иногда и рук. Колесников писал, что «лиса» была сделана из двух четырехгранных брусьев, «длиною во всю тюрьму. Нижний брус прибит накрепко к самому полу, а верхний плотно лежит на нем и соединяется с ним на одном конце посредством железных петлей или шарн[и]ров, а на другом конце прибита толстая железная скоба, которая накладывается на пробой, утвержденный в нижнем брусе и запирается большим висячим замком. Во всю длину этих брусьев пробиты в них горизонтально и насквозь круглые дыры такой величины, чтобы могла помещаться плюсна ноги в обуви расстоянием одна от другой на четверть аршина Колодники должны лечь на пол навзничь и когда верхний брус приподымут, каждый должен положить свои ноги в прорезанные места, тогда верхний брус опускают и каждый остается с защемленными ногами на всю ночь. Этого мало: сквозь средние кольца всех ножных желез продергивается особая железная цепь, прикрепленная к концу колоды и которая также другим концом накладывается на пробой и замыкается замком. Нельзя передать вполне как мучительно это положение. Невозможно иметь другого движения как только приподнявшись, сесть и опять лечь на спину — и целые 12 часов!» (394, 84–85).

Колодки, или лиса

После этого описания становится понятным, почему во время наводнения в Петербурге 7 ноября 1777 г. в городском остроге на взморье погибло 300 узников, — вероятно, их на ночь запирали в «лису». Лишь в 1827 г. Сенат, узнав о гибели арестанта от долгого держания в «лисе», признал, что это «есть ни что иное, как род пытки», и предписал всюду уничтожить подобные станки (748, 660). «Лису» также называли и большой колодкой (колодой). Она была похожа на ту, которую описывал Колесников. В деле о лифляндских крестьянах, арестованных за бунт в 1777 г., сказано: «Тогда тех пять человек… заклепали в большую колодку, состоящую из двух больших брусьев, окованных железом, длиною две сажени с половиною, в которую бы вдруг шесть человек заклепать можно было» (192, 19).

Тюремное начальство без всяких объяснений по своей воле могло наказывать арестантов наложением цепей, колодок, стульев и прочих орудий на провинившегося узника Колодник-ветеран Никита Алексеев жаловался (это были времена Елизаветы Петровны) вахмистру Полицмейстерской канцелярии, что при Петре I «накладывалась на нашу братью на двух человек одна цепь, а чтоб-де такия большия цепи, какие на нем есть, носить одному человеку, указов таких не имеется», на что вахмистр ответил: «У нас свои указы» — и был в этом смысле прав (661, 527).«Рогатки» известны двух типов. Одни сделаны в виде замыкающегося на замок широкого ошейника с прикрепленными на нем длинными железными шипами. Их видел в Петербурге в 1819 г. иностранец, посетивший женскую тюрьму. На рогатке были три острые спицы длиной в 8 дюймов, которые «так вделаны, что они (женщины. — Е.А.) не могут ложиться ни днем, ни ночью» (722, 782). Описание рогаток другого типа со слов соловецких старожилов дала П.С. Ефименко. Они состояли «из железного обруча вокруг головы, ото лба к затылку, замыкавшегося [с] помощию двух цепей, которые опускались вниз от висков под подбородок. К этому обручу было приделано перпендикулярно несколько длинных железных шипов» (333, 414). Первое же упоминание о рогатках относится к 1728 г., когда обер-фискала М. Косого обвинили в том, что он держит у себя дома арестованных купцов, «вымысля прежде небывалые мучительные ошейники железные с длинными спицами» (756, 291).

Арестантка в рогатках (начало XIX в.)