Дыбенко

Алексей Максимович Горький, далее писал в статье Дыбенко, поставил перед писателями задачу создавать произведения о тружениках заводов и колхозов, а почему бы такие же достойные произведения не писать и о Красной Армии? Воины армии и флота проявляли невиданный героизм во время гражданской войны, и ныне, в мирных условиях, бойцы и командиры с высоким энтузиазмом, упорством и настойчивостью изучают боевую технику, зорко и бдительно стоят на страже революционных завоеваний, охраняют мирный созидательный труд своего народа, строящего социализм.

«Загляните в казарму, — призывает Павел Ефимович писателей, — взгляните на нашего младшего командира. Разве он похож в какой-то степени на бывшего унтер-офицера? Ни в коей мере. Это исключительно сознательный боец РККА».

В конце статьи командарм еще раз настоятельно призвал литераторов и художников почаще бывать в советских казармах.

…Много, увлеченно работал Дыбенко, успешно совмещал военные обязанности с гражданскими; был он депутатом городского и областного Советов, членом обкома и горкома партии, на все находил время; свет в его рабочем кабинете горел до поздней ночи. Привык к ночным телефонным звонкам. Вот только что говорил Климент Ефремович Ворошилов, справившись о делах, здоровье, просил незамедлительно приехать в наркомат, сказал, что есть важное дело…

В Москве Дыбенко не задержался, быстро возвратился. Встретила жена.

Пристал наконец «Летучий Голландец» к берегу. В Куйбышеве он познакомился с Зинаидой Викторовной Карповой. Через некоторое время она стала его женой. Дыбенко теперь отец двух детей, Таура и Левы, сына Зинаиды Викторовны от первого брака. В холостяцкой квартире Павла Ефимовича женские руки создали уют. Жена окружила всех теплом и заботой, стала настоящим начальником домашнего штаба, как называл ее глава семьи. Да и сам изменился, старался чаще бывать в кругу семьи. Дети, услышав шаги отца на лестнице, поднимали радостный гомон. Лева кричал: «Папа, папа идет!» Маленький Володя, так теперь звали Таура, подпрыгивал, бил в ладоши.

Объявил жене — надо срочно собираться в дорогу. С 11 мая 1937 года Дыбенко — член Военного совета Сибирского округа.

Последний раз съездил на заросший ивняком островок на реке. Любил тут с подсадной уткой поджидать селезней. «Прощай, матушка Волга».

…Снова позвонили из Москвы. На сей раз дежурный по наркомату сообщил, что послезавтра, 25 мая 1937 года, в десять ноль-ноль совещание у наркома товарища Ворошилова.

Во время перерыва Климент Ефремович вдруг спросил:

— В Ленинград, поближе к Балтике, старого моряка не тянет?

— Я человек военный. Служу там, куда посылает начальство, — ответил Дыбенко, — но Ленинград люблю.

— Дисциплинированный ты боец, — засмеялся нарком. — Так вот, Андрей Александрович Жданов просит, чтобы тебя назначили командующим Ленинградским военным округом.

— Но я уже вещи в Сибирь отправил. Ведь на днях я назначен членом Военного совета Сибирского военного округа.

— Переадресуем на Ленинград.

Когда окончилось совещание, Ворошилова и Дыбенко пригласили к Сталину. Беседа продолжалась недолго. Сталин сказал, что ЦК придает важное значение Ленинградскому военному округу, рекомендовал Дыбенко зайти к начальнику Генштаба Шапошникову.

Борис Михайлович дважды командовал Ленинградским округом, знал его досконально. Не торопясь он рассказал об особенностях округа, о возможностях ведения в этом пограничном районе боевых действий, о состоянии финской армии, которая «нависла» тогда над Ленинградом, об оборонительной полосе «линии Маннергейма». На самолете наркома обороны Дыбенко вылетел в Ленинград. Он был доволен, что вернулся в край своей революционной молодости.

Первый воскресный день решил посвятить ребятам, вместе с ними посетить зоопарк. Долго любовались «ушастым-хоботастым» слоном, потом пошли к барсам, тиграм, от них к медведям, верблюдам.

Началась беспокойная служба командующего Ленинградским военным округом.

Уехал в воинские части, дислоцированные в пригородах. Сразу ощутил значимость слов Шапошникова: «Пограничный район». «Граница рядом — 32 километра от моего кабинета в Главном штабе, а от Кронштадта — 30, — размышлял командующий. — И Ленинград, и остров Котлин, где стоит весь Балтийский флот, находятся на расстоянии орудийного выстрела…»

Разговаривал с начальником пограничной охраны Ленинградской области. Тот сообщил, что пограничную зону с противоположной стороны довольно часто посещают иностранные военные; германский генерал с группой офицеров с весны «изучает» нашу территорию.

…Двое суток провел командующий в Сестрорецком пограничном районе. Сидел с бойцами в секрете в кустах на берегу реки, смотрел в стереотрубу. Первым «объект» увидел молодой пограничник, показал: вот там, за рекой, слева от сухого дерева, стоят пятеро. Дыбенко заметил отраженный от оптического прибора солнечный лучик. «Фотографируют наш берег», — определил командующий.