Дыхание бури (СИ)

Вода была такой холодной, словно из ледника, так что я быстро выбралась из ледяной воды и, насухо вытеревшись полотенцем, устроилась позагорать. Александр плавал гораздо дольше, надолго ныряя и плавая под водой. Сначала я не могла понять, что его там так интересовало, но когда я увидела пару насаженных на деревянную острогу рыб, сообразила, что он охотился. Когда он, притащив из лесу сухих веток, занялся костром, я почистила рыбу и вымыла её. Оказалось, Алекс прихватил из дому казанок, по две деревянные миски и ложки, пару картофелин, морковь, луковицу, соль и перец — всё для ухи. Готовил он сам, не подпуская меня к костру, мне оставалось только наблюдать за процессом. Когда всё было готово, парень накрыл импровизированный стол и налил в миски дымящейся ухи. Блюдо вышло на славу.

— Такой вкуснятины я никогда не ела! — нахваливала я, уплетая за обе щёки. — Ты прекрасно готовишь!

— Спасибо! — улыбнулся парень.

— Это тебе спасибо! Ты исполнил моё заветное желание — провести свой день рожденья с тобой. В прекрасном месте. Здесь так здорово!

— Ты устала?

— С чего бы? Конечно, нет!

— Тогда пойдём, я тебе покажу серебряный ручей.

Мы пошли гулять вдоль берега и дошли до кристально-чистого ручья, впадающего в озеро. Вода в нём была настолько прозрачной, что можно было разглядеть каждый камешек на его дне. Ручеёк словно тихо напевал нежную песенку, пробегая по своему руслу. Мы двинулись вверх по течению и скоро нашли место, где ручеёк брал начало, струёй вырываясь прямо из-под земли.

— Есть древнее волчье поверье: тот, кто будет каждый день пить воду из этого родника — приобретёт жизнь вечную, а тот кто ежедневно станет омывать своё тело в его серебряных водах — будет неуязвим для врагов, — рассказал Александр.

— И волки верят в это? — с сомненьем в голосе спросила я.

— Верят, но не нашёлся ещё тот, кто бы выполнил необходимые условия.

— Но почему? — изумилась я.

— Зачем волку жить вечно, если рядом с ним есть нечто более важное, чем жизнь?

— И что же это?

— Любовь. Серебряный источник может дать и жизнь и неуязвимость только оборотню, но не нашёлся ещё ни один, кто хотел бы пережить свою возлюбленную, видеть как она стареет, и не стареть вместе с ней. Любовь даётся только единожды, а когда твоя любовь уходит — жизнь становится не милой.

— Но, а как же неуязвимость для врагов? Это никакому оборотню не помешает.

— Да, ты права — каждый хотел бы быть неуязвим, но это всё сложно. Понимаешь — одного без другого быть не может. Эти два качества даются только вместе. Поэтому здесь нет толп желающих проверить на себе это поверье.

— Надо же, всё это так красиво, но так бессмысленно!

— Но почему же бессмысленно? Если пить эту воду не каждый день, а хотя бы изредка — никогда не будешь болеть.

— Но волки и так никогда не болеют, — проговорила я.

— Может поэтому и не болеют, а? — усмехнулся Алекс.

Напившись вдоволь серебряной водицы из ключа и окунувшись чуть ниже по течению в его ледяные струи, мы отправились по петляющей тропе в глубь леса, где по словам Алекса обитал сказочный змей Горыныч. Не спеша бредя по устеленной сухой хвоей кедров и лиственниц тропинке, пробираясь через бурелом, я любовалась сказочными хвойными деревьями, причудливо переплетающими свои ветви, свисающим с их морщинистых стволов мхом, редкой порослью кустарника, и полной грудью дышала воздухом древних времён.

Наверняка лишь только в таком дремучем лесу и была когда-то избушка Бабы Яги. Хотя почему была? Может быть существует до сих пор, прямо за этим поворотом. Где-то в глуши прячутся лешие, тихо скрипя на своём шелестящем языке. В глубоком омуте живёт водяной со своими русалками, выползая на берег озера только при свете звёзд. Под раскидистыми елями или в зарослях малины переливчато звонко смеются берегини. Не удивительно, что где-то в непроходимых дебрях тайги схоронился и чудо-змей Горыныч.

Лес начал немного редеть, и постепенно перешёл в залитую закатом тихую поляну, в центре которой располагалась огромная каменная глыба.

— Познакомься с настоящим героем русских сказок! — театрально пафосно проговорил Александр, идя впереди меня и указывая дланью на громадный камень.

— Это и есть знаменитый дракон?

— Не дракон, а змей, хотя в принципе это может быть одно и тоже. Итак, его зовут Горыныч, не прошу его любить и жаловать.