Дыхание дьявола (ЛП)

Как позже скажет Фенвей Дэйв, Джонни Фитц был прав, выбора никогда не было. Слово было сказано. Ты идешь, делаешь дело и живешь дальше. Мы поехали туда, мы отвезли его туда, и мы прекрасно знали, что произойдет, что с ним сделают. В отличие от всех остальных до него, он не должен был вернуться домой. Мы не могли накуриться или напиться настолько, чтобы изменить это, потому что на этот раз речь идет не о неоплачиваемом виге, а о краже у тех, у кого не крадет ни один здравомыслящий человек, о наркоторговце, который стоит на углу и умирает ради нескольких долларов. Речь идет о мелкой банде таких же головорезов, как мы, у которых есть шанс заявить о себе и перейти на другой уровень.

Я просто хочу уйти отсюда. Уйти от них, от всего этого. Я хочу, чтобы это ужасное зло оставило меня в покое, не зная, что я никогда не смогу очиститься от такой грязи.

Это невозможно.

"Пожалуйста", - снова повторяет бедняга, этот сгусток избитой и распухшей плоти, все еще надеющийся, что ему удастся выкрутиться из того, что стало его судьбой. "Пожалуйста, друг, я..."

Я иду через комнату к Джонни Фитцу, протягивая руки.

"Стэн", - говорит сзади меня Фенвей Дэйв. "Не надо".

Но я убедил себя, что сейчас скажу что-то настолько поэтичное, настолько глубокое, что это остановит это безумие и позволит нам всем уйти. Я могу все исправить.

Я открываю рот, чтобы заговорить, а Джонни Фитц смотрит мне прямо в глаза, улыбается своей акульей улыбкой и стреляет парню в голову.

Звук выстрела оглушительный, и у меня все еще звенит в ушах, когда боковая часть черепа мужчины взрывается, забрызгивая стену, мое лицо и шею кровью и биологическими жидкостями. Мужчина падает вперед, на то, что осталось от его лица, и умирает, прежде чем я успеваю осознать, что только что произошло.

"Ясно?" говорит Джонни Фитц, почему-то крича это на меня. "Хорошо?"

Мозги мужчины на моем лице, в моем рту и глазах.

Я так же мертв, как и он. Мы все мертвы.

Прости меня. Прости нас.

* * *

Сквозь ужас пара царственных глаз медленно моргала, наблюдая за мной с отстраненным чувством превосходства, возможно, даже осуждения. Они не были человеческими.

Бальтазар.

Я очнулся - если то, что я потерял, было сном - на полу спальни, свернувшись в позу эмбриона. Надо мной, на краю кровати, с молчаливым безразличием наблюдал кот.

С трудом поднявшись на ноги, я уперся в кровать, пока ноги не подкосились, а голова немного прояснилась. Я яростно вытер лицо и шею, но кровь исчезла. Все еще затуманенный, я прищурился на кровать, чтобы убедиться, кто на ней лежит. Софи. Спит. Я протянул руку, чтобы осторожно погладить Бальтазара по голове, но он отпрянул назад, зарычал, выгнув спину, и злобно зашипел на меня.

Я отступил назад, подошел к окну и прислонился к стене, на этот раз опираясь на оконную раму, открыл жалюзи и посмотрел на бурю.

У начала тропинки, ведущей к пляжу, Дуэйн стоял под дождем, наблюдая за коттеджем.

17