Дыхание Голгофы

… Потом, уже без меня Батищев заедет в редакцию к Аскольду. В трех словах расскажет о происшествии и поставит задачу. Но доберется до места редактор, когда там уже будет милиция. Однако, знакомый опер разрешит Аскольду отснять материал. И на следующий день в нашей газете «Вместе» на первой полосе, над броским заголовком «Кто стоит за актом насилия и вандализма?» появится статья о посягательстве на жизнь беременной женщины в дачном кооперативе и жестоком избиении сторожа. «Преступники обманным путем вынудили хозяйку Анну Апраксину, жену нашего уважаемого кандидата, приехать на дачу и устроили зверство». И т.д. и т.п. В подтверждение – фото разбитой веранды и окровавленные трупы животных, подвешенных на сучьях деревьев.

И сразу же к нашему штабу потянулся народ, а телефоны не умолкали. Ответ держали Ефросинья Карловна и Антипов практически на один и тот же вопрос: «Как вы такое могли допустить?» Фотографии и текст подхватили ряд оппозиционных газет. Однако официальная   пресса «глубокого» интереса не проявила, ограничившись информацией. Действующий Глава города выразил своему оппоненту сочувствие и, разумеется, взял расследование «под свой личный контроль». Такое заявление по областным каналам радио и телевидения он сделал, но не сразу. Конечно, его тотчас подхватили периодические издания. С Фросей вообще случилась истерика – она метала громы и молнии в мой адрес и называла меня «политически наивным мальчишкой, которому постоянно нужна нянька». Хотя я себя категорически таковым не считал. Ну хоть убей, в случившемся не было и грамма моей вины. Тем более, что о моей «горячей» встрече с этими «засланцами» Главы Фрося не знала. Тут я, в который уж раз пожалел, что не взял тогда у этой шпаны текст своего «отречения».

Сутки я пробыл с Анютой. Из них добрых три четверти Анюта спала. И слава Богу, кажется, в румянце на ее щеках я не находил угрозы для здоровья. Все было, как всегда. «Надо бы в храм сходить, поставить свечи. Спас нас Господь», – как-то шепнула мне Анюта. Но предложение затерялось и ничего, кажется, не предвещало беды.