Дыхание грозы (Полесская хроника - 2)

"Вон как!" - не столько удивился, сколько отметил про себя Апейка. Уже давно чувствовал он, что угроза таится там, где Галенчик, ждал оттуда опасности. Из-за этого он меньше, чем следовало, удивлялся тому, как вел себя Кудрявец. Он просто открывал для себя новое в характере Кудрявца. Удивленно заметил на затылке Кудрявца пот: "Нелегко парню..."

- Я так думаю, - не выдал слабости Кудрявец. - Надо, чтобы товарищ Апейка дал слово. Что он в дальнейшем будет твердо вести большевистскую линию. Во всем. Предупредить его.

3

Еще Кудрявец не дошел до места, как из рядов вскочил, быстро направился к сцене Гайлис. Худощавый, жилистый, в расстегнутой шинели, взбежал на сцену, круто повернулся к залу.

- Нельзя так, товарищ Кудрявец! - зазвенел высоко, остро голосок. Нельзя! Ви - молодой большевик! Ви здесь как представитель молодежи! Ви должны показывать пример всей молодежи! Надо иметь свей характер! Свой твердый принцип!

- Я говорил принципиально! - встал, крикнул из зала Кудрявец.

- Ви говорили без принцип! - обрезал его Гайлис - Ви говорили принцип: "Чего изволите"! Вот какой говорили ви принцип!..

- Товарищ Гайлис! - уверенно, властно остановил латыша Галенчик. - Вам никто не дал права оскорблять людей. И зажимать им рот, когда они говорят то, что вам не нравится.

- Я не зажимаю рот! Но надо говорить правду! Говорить не оглядываясь!

- Не забывайте, где вы находитесь. Не забывайте, что вы на заседании комиссии по чистке.

Белый постучал карандашом по графину, тоном приказа остановил: "Товарищ Галенчик!" Галенчик глянул недовольно, но умолк, стал что-то писать в блокноте.

- Я не забываю, что тут идет чистка. Тут решается судьба товарища Апейка. И надо говорить честно. Даже если это режет некоторым ухо! Надо говорить правду, товарищ Кудрявец!

- Говорите о товарище Апейке, - попросил спокойно Белый.

- Это тоже имеет отношение к товарищу Апейка. Товарищ Апейка настоящий большевик. Действительный.

Чуткий, умный и принципиальный. Он глубоко понимает политику большевистской партии. Он все силы отдает, чтобы партийное дело побеждало. И ночи и дни работает для партии. Он не боится, как некоторые, ездить в самые глухие села. В болото и в лес не боится лезть. Он - всюду, где живут люди. Он понимает и любит людей. И люди любят его.

Его не любят только нехорошие люди, которые хотят его запачкать! Кивают на брата! Но он с братом не имеет ничего братского! Он брат всем трудящимся людям, а не мироеду.

С которым родился вместе случайно!..

Увлекшись, рассказал горячий латыш, как помогал Апейка строить школу в Мокром, прокладывать дороги, как приезжал даже на луг организовывать колхоз в Куренях; остановился вдруг, коротко, решительно заявил снова, что товарищ Апейка - "действительный, настоящий большевик". Уже сойдя со сцены, снова повернулся к комиссии:

- А вам, товарищ Галенчик, не надо подсказывать другим, что говорить. У каждого есть своя голова! Свой ум. Ясно?

Не ожидая ответа Галенчика, решительно пошел в зал под одобрительный говор, звучные хлопки Никогда за все годы не перебирали так жизнь Апейки, как в этот вечер. Вспоминали, спорили, поправляли друг друга, говорили, кричали до хрипоты. И дымили, дымили самокрутками: дым висел над людьми тучею. Почти не закрывали дверей, часто открывали окна, чтоб вытягивало дым, - тогда чувствовали, как по ногам ползет холодок, холодок темной осенней ночи. Люди то входили, то выходили, толпились в сенях, под окнами. К полуночи немногие ушли, но в зале было и теперь почти полно. Чем дальше, тем чаще начали выкрикивать, что пора кончать об Апейке, все ясно, однако Белый не слушал, дал высказаться всем.

Уже далеко за полночь председатель спросил у членов Комиссии, нет ли у них вопросов.

Зал снова смотрел на Галенчика. Тот, сдвинув суровые брови, минуту думал, прежде чем показать свои права и власть. Давно ли виделись с браком? В каких отношениях вы с бывшим учителем и офицером Горошкой? Какие отношения у вас с кулаком Глушаком? Внутренне подготовленный к тому, что от Галенчика можно ожидать всего, Апейка отвечал настороженно, вдумчиво; не возмущался, что, слушая его, Галенчик недоверчиво кривит губы. Апейку поддерживали и разумное внимание Белого, и сочувствие зала.

Галенчик не очень наседал на Апейку с вопросами. Он вскоре заявил, что вопросов больше нет. Однако, как только Белый поинтересовался, не желает ли кто из членов комиссии высказаться, Галенчик глыбой поднялся над столом.

Он сразу заявил, что некоторые из тех, что выступали, не проявили надлежащей политической зрелости. Отдельные, как товарищ Гайлис, попробовали даже зажать рот тем, кто решился критиковать Апейку. Более того, старались выдать Апейку за некоего святого, которого и подозревать в грехах не дозволено.