Дыхание Хозяина Леса

— Не паникуем, всё в порядке, чудовищ нету... — Миртов осторожно двинулся на звук. Как только они отошли от озера, стон прекратился.

— Жаль. Я так и не понял, кто это. Похоже на ушастую, но не она, — вздохнул преподаватель.

— Идём дальше? — спросила Инка.

— Да, конечно...

Миртов говорил, что они должны выйти на окраину, однако стволы деревьев встречались всё чаще и были всё толще — биологи вошли в другую часть леса.

— Похоже, мы слишком сильно забрали влево, — Алексей Николаевич достал компас и положил его ровно на ладонь. Тут брови его нахмурились. — Что-то он вертится как бешеный...

— Сейчас скажу! — Инка достала телефон и вдруг выругалась: батарея была разряжена.

— Нет заземления и энергетическое поле нарушено, вот у нас всё и идёт из рук вон плохо!

Сфаг закатил глаза.

— Ещё скажи, что это из-за Хозяина Леса.

— И скажу! — огрызнулась Инка.

— Без паники! — утихомирил их преподаватель. — Телефон ты просто забыла зарядить, а у меня компас размагнитился. А птицы, может, нервничают из-за смены давления или ещё по каким причинам. Да хоть из-за облака этого метеорного. Мы точно не заблудимся. По крайней мере определимся, когда рассветёт. А потому не ругайтесь.

— Слово — серебро, молчание — золото! — назидательно сказал Сфаг Инке.

— Кто бы говорил... — тихо ответила та.

Ночь, лес, жутковатые звуки без возможности увидеть того, кто их издаёт — обстановка не самая расслабляющая, поэтому неудивительно, что нервы начали подниматься у всех.

Наконец снова послышался голос коростеля. И тут биологи не поверили о своим ушам: его начали перекрикивать со всех сторон! Слышался вой, тонкий стон, истерический смех, трещание, даже короткое чириканье.

— Коростель, козодой, ушастая сова, болотная неясыть, серая неясыть, даже кто-то из воробьинообразных, — восхищённо забормотал Миртов. — Товарищи, да там настоящая перебранка!

— Так идём туда! — обрадовалась Инка.

— Только очень осторожно, — предупредил Алексей Николаевич. — Если спугнём, другого шанса не будет.

Внезапно издали сзади раздался крик. Это был вопль, полный ужаса, как будто на человека напало лавкрафтовское чудовище или маньяк.

Прорезав открытое лесное пространство, крик оборвался. Послышались несколько отдалённых шорохов, и затем наступила тишина, но уже не полная, которая давила на биологов большую часть пути — птицы продолжали шуметь.

Сфаг сжался, Инка и Миртов переглянулись.

— Лиса? — уточнила девушка.

— Лиса, — подтвердил преподаватель. — Теперь понятно, почему такой базар.

Миртов быстро перебил себе в гугловскую таблицу услышанных птиц, а студенты стали осторожно красться в сторону шумов.

Стволы деревьев поредели, фонари ощупывали лучом большую поляну.

Инка оглянулась: Миртов отстал, занимаясь определением на слух отдельных голосов из хора и подсчётом поющих одну партию из этой немелодичной рапсодии.

— Слышь, Сфаг! — шепнула девушка. — Доставай телефон и включай ночной режим, может засечёшь одну. У меня с собой диктофон, я постараюсь подойти поближе и записать. А то мы реально ничего полезного за ночь не сделали.

Быть полезным всегда входило в задачи Сфага (по его собственному мнению), поэтому он согласился. Отряд из трёх биологов разделился. В лесу. Ночью.

Сфаг шёл в ту сторону, где, как ему показалось, совы летали, а не сидели в деревьях. Неожиданно к уханью присоединилось чавканье. Сфаг ойкнул, но тут до него дошло: звук издаёт он сам.

Сфаг посветил себе под ноги.

Глаза его заблестели, а сердце радостно застучало. Неужели и его желание так неожиданно сбылось?

Сфагнум. Они были в сфагновом березняке. Вышли на болото после стольких часов блужданий.

Парень посветил вперёд. Птицы орут, но не летают. Собственно, даже если бы и летали — камера телефона не возьмёт, здесь нужен профессиональный фотоаппарат. А значит, и париться не стоит.

Сфаг быстро сбросил рюкзак на землю и стал вытаскивать газетные конвертики, после чего с фонарём в руках стал ползать вокруг берёз и осторожно брать в руки дерновинки мхов и класть их конвертики. Наконец-то! На этой точке он точно не был! Он рассмотрит их всех, определит с точностью до вида, впишет свои данные во всероссийский реестр и, может быть, даже опишет новый вид мхов! В таком странном месте он непременно должен быть.

Сфаг забыл и про птиц, и про Инку, и про Миртова, про курсовую, про ночь, про всё. Для него существовали только мхи и уложенный ими путь к признанию его имени.

Инка включила диктофон и подняла руку вверх, записывая ночные голоса. Особо выделялись истеричные чириканья мелких птиц, на которых, судя по всему, охотились. Но увидеть их возможности не было — по направлению источника звука фонарь выделял на чёрном фоне неба только ветки деревьев. Конечно, птиц и днём-то не поймать, не то что ночью. Тем не менее Инка решила идти на этот визг: по крайней мере можно будет забрать себе мёртвую пташку или её кости. Желательно сразу череп, он смотрится хорошо и возни с ним меньше. Разбирать погадки сов, конечно, не очень интересно, но иногда это того стоит.

Однако ни в какой форме мертвецы не попадались, а крики, между прочим, становились всё громче.