Дыхание Мороза

— Король вот-вот с нами свяжется, — сказал Ведуччи, глянув на часы.

— Если у него время совпадает с нашим, — заметил Кортес.

Ведуччи кивнул:

— Верно. Но нам стоило бы принести для всех здесь присутствующих что-нибудь из холодного металла.

— Холодного металла? — переспросила Нельсон.

— Полагаю, какие-нибудь канцелярские принадлежности из офиса наших любезных хозяев помогут нам сохранить трезвую голову при беседе с Его Величеством.

— Канцелярские принадлежности… — сказал Кортес. — Скрепки?

— К примеру, — согласился Ведуччи и повернулся ко мне. — Как вы думаете, принцесса, помогут нам скрепки для бумаг?

— Надо посмотреть, из чего они сделаны. Но иметь при себе горсть скрепок — неплохая мысль.

— Мы их испытаем, — предложил Рис.

— Каким образом? — поинтересовался Ведуччи.

— Если нам будет неприятно к ним прикасаться, то они могут вам помочь.

— Я думал, что только малые фейри не могут прикасаться к металлу, — удивился Кортес.

— Кое-кого из малых фейри прикосновение к металлу может сжечь, но даже сидхе не слишком любят прикасаться к металлу, вышедшему из людских кузниц, — ответил Рис, все так же улыбаясь.

— Сгореть от одного прикосновения к металлу? — поразилась Нельсон.

— У нас нет времени на обсуждение фейрийских чудес, — сказал Ведуччи. — Лучше нам позаботиться о скрепках.

Фармер нажал клавишу интеркома, вызвал какого-то секретаря или помощника откуда-то из соседних кабинетов и попросил принести металлические скрепки и зажимы. Я предложила захватить еще перочинные ножи и ножницы.

У Шелби, Гровера и того другого помощника прокурора ножи оказались при себе.

— И все же вы поддались очарованию принцессы, — сказал Ведуччи. — Добавьте еще что-нибудь на всякий случай.

Ведуччи раздал всем канцелярские безделушки. Он взялся командовать, и никто не возражал. Ему полагалось быть нашим противником, но он нам помогал. Сказал ли он правду, что его цель — только правосудие, или солгал? Пока я не узнаю, чего добивается Таранис, верить я никому не смогу.

Ведуччи подошел к моему стулу, кивнул Дойлю и Морозу, стоявшим по обе стороны от меня.

— Не стоит ли ее высочеству взять что-нибудь металлическое?

— При ней есть металлические предметы, как и при всех нас.

— Ваши пистолеты и мечи я вижу. — Взгляд Ведуччи метнулся ко мне. — Вы хотите сказать, что принцесса тоже вооружена?

Вооружена, да. На бедре в специальных ножнах у меня был нож, а на пояснице — пистолет в нарочно приспособленной кобуре. Никто не думал, что мне придется из него стрелять, но так я могла носить на себе немало металла — стали и свинца, — не бросая вызов Таранису. В другом случае он счел бы это оскорблением. Стражам носить металл позволялось, потому что они стражи — они должны быть вооружены.

— У принцессы есть чем себя защитить, — сказал Дойль.

Ведуччи коротко склонил голову:

— Тогда я остальное сложу обратно в коробку.

Протрубили фанфары, мелодично и чисто, будто музыка небесных сфер. Сигнал вызова от короля Тараниса. Проявляя вежливость, он ждал, чтобы кто-нибудь коснулся зеркала с нашей стороны. Все повернулись к ничего не отражающему стеклу, и фанфары пропели еще раз.

Дойль с Морозом подняли меня на ноги. Рядом со мной, как решили заранее, встал Рис; Дойль шагнул вперед, уступая ему место. Рис приобнял меня за талию и прошептал:

— Прости, что потеснил твоего фаворита.

Я удивленно к нему повернулась: ревность, как считается, чувство человеческое. Но Рис дал мне прочитать по его лицу, что он знает, кого выбрало мое сердце, хоть и не тело. Дал понять, что знает о моих чувствах к Дойлю, и что страдает из-за них. Всего один взгляд — и так много сказал.

Дойль тронул зеркало, и Рис шепнул:

— Улыбнись его величеству.

Я улыбнулась — отработанной годами улыбкой. Любезной, но не очень-то радостной. Придворной улыбкой — улыбкой, за которой прячутся, за которой таят совсем-совсем другие мысли.

Глава четвертая

В зеркале вспыхнул свет — и золотистое солнечное сияние хлынуло потоком, заставив всех отвернуться, чтобы не ослепнуть от блеска — блеска Тараниса, Короля Света и Иллюзий. В полумраке сомкнутых век кто-то спросил — я решила, что Шелби:

— Да что ж это такое?!

— Королевская похвальба, — ответила я. Нельзя было так говорить, но я плохо себя чувствовала и злилась. Злилась, что вообще здесь сижу. Злилась и боялась, потому что, зная Тараниса, уверена была, что он второй сапог еще и не снял, не то что не бросил.

— Похвальба? — весело переспросил мужской голос. — Не похвальба это, Мередит, это я, каков я есть.

Он назвал меня только по имени, не добавив никакого титула. Намеренное оскорбление, и оно сойдет ему с рук. Удивительно другое — что он сам не представился по всей форме. Он говорил так вольно, словно мы встретились наедине. Как будто для него присутствующие люди в счет не шли.

В залившем комнату ослепительном свете прозвучал голос Ведуччи:

— Ваше величество, я разговаривал с вами несколько раз, и никогда еще ваше сияние не было столь ослепительно. Не проявите ли вы милосердие к простым смертным и не пригасите ли ваш блеск хоть немного?