Дыхание Мороза

Из глаза скатилась одинокая слеза. Слеза цвета свежей крови. И я поступила, как заведено у гоблинов. Слезы у них драгоценны, кровь — драгоценна еще более. Я тронула пальцем щеку Джонти и поймала слезинку, пока она не успела затеряться в крови, струившейся у него по лицу.

Слезинка дрожала у меня на пальце, будто настоящая слеза, но была красная как кровь. Я поднесла палец ко рту и выпила слезинку.

Глава двадцать первая

Порой весь мир задерживает дыхание. Словно сам воздух замирает, словно время делает глубокий вздох перед тем, как…

Сладко-металлический и одновременно соленый вкус растекся на языке. Капля словно увеличивалась и росла — пока не скользнула в горло полноценным глотком прохладной, хрустальной воды, только вода была соленой как океан и на вкус как кровь.

Все вокруг воспринималось как-то по отдельности, словно двигалось не в такт. В дверь ворвалось облако фей-крошек, хотя им запрещено было сюда прилетать — гоблинам они нравятся на вкус. И все же крылатые феи заполонили воздух яркой стаей бабочек, стрекоз и еще таких насекомых, которых в природе не встретишь. Их как будто больше прилетело, чем последовало за нами в ссылку.

Воздух вспыхнул многоцветьем порхающих крыльев, от их движения пошел ветер, тронул лицо, запутался в волосах.

Следом примчались собаки. Мелкие терьеры пронеслись мимо ног гоблинов, словно их не видя — а гоблины не увидели собак. Грациозно выбежали борзые, осторожной поступью пробираясь в переполненном зале. Они прошли между застывшими Красными колпаками, словно между деревьями в лесу. Странно, но Красные колпаки никак на это не отреагировали.

Собаки нашли своих хозяев: терьеры подбежали к Рису, борзые — к другим стражам. Мои две собаки прибежали ко мне: Минни с рыже-белой, словно под линейку разрисованной мордой, и лебяжье-белый Мунго с рыжим ухом.

Они ждали… нас.

Из-за спины прозвучал голос Мороза:

— Что это, Мерри?

Ответил ему Ройял, порхающий над моей головой на крыльях ночной бабочки:

— Миг созидания, Смертельный Мороз.

Я подняла голову к крылатому человечку:

— О чем ты говоришь?

Он ответил улыбкой, но меня настораживало его очевидное нетерпение. В Ройяле всегда было что-то ярко чувственное, едва ли не сексуальное. При его росте — с куклу Барби примерно — это всегда нервировало, чтобы не сказать больше.

— Остался последний кусочек. — Это сказала Пенни, сестра-близнец Ройяла. Она порхала рядом с братом.

Ее слова были для меня загадкой, пока в дверь не вбежали черные псы — влились как тени, словно тьма, ставшая плотью, и глаза у них светились красным, зеленым, всеми цветами, что сменяли друг друга в глазах Дойля, когда он призывал свою магию. Сам Дойль вошел в дверь, держась рукой за круп создания, показавшегося мне черным пони — чуть крупнее собак. Но всего одного взгляда черных глаз хватило, чтобы я поняла: никакой это не пони. Тварь оттянула губы в оскале, блеснув клыками на зависть любому гоблину. Келпи это была, и понятия не имею, откуда она здесь взялась. Всех келпи истребили еще в Европе, до нашего переселения в Америку.

Келпи либо прячутся в воде, затаскивая свою добычу в омут, как крокодилы, либо бродят по земле, притворяясь лошадками. Стоит неосторожному человеку забраться на спину келпи — и они галопом мчатся к ближайшему водоему. Добычу свою они топят, а потом съедают, и чаще всего им попадаются дети. Дети любят лошадок.

Мы с Морозом в один голос воскликнули:

— Дойль!

Он выдавил улыбку. Лицо у него все было в бинтах, но руку он развязал. Шел он медленно, но шел почти сам, только рукой держась за плотоядного пони.

— Собаки не дали мне спать, — сказал Дойль.

Я протянула ему руку.

— Нет, принцесса, не этого мы ждем, — сказал Ройял. Я глянула на него:

— Но вы сказали, всего один кусочек.

— Да, это он и есть, но трогать его тебе не надо. Ты его достаточно трогала, чтобы наступил нынешний миг. Ты их всех трогала достаточно много, чтобы призвать нас к себе.

— Я не…

— …понимаю, — договорил он за меня.

— Да, не понимаю.

— Поймешь, — сказал он, в типичной своей манере — так, что прозвучало зловеще.

Мунго поддел мою руку головой. Я его погладила, потрепала шелковое ухо. Под другую руку сунулась Минни, словно ревнуя к моему вниманию. Я гладила их обоих, чувствуя их тепло и надежность.

— А для меня собаки нет, — вздохнул Мороз, придвигаясь ко мне.

— Чему суждено быть — будет, — объявил Ройял.

И все феи-крошки взлетели к высокому потолку, сверкая яркими искрами в отблесках хрустальных люстр. Свет танцевал и играл на всех, кто стоял в зале. Гоблины, даже Ясень и Падуб, будто выпали из нашего временного потока — так и стояли застыв.

Первым моргнул Джонти. Моргнул и посмотрел на меня. Он первым увидел из всех. Глаза у него сделались большие, а потом мир выдохнул.

Глава двадцать вторая