Дыхание синего моря. Записки о работе на круизном лайнере, суровых буднях и необычных приключениях

С той ночи, когда в мою жизнь ворвался кубинский начальник охраны корабля, она перестала быть спокойной и размеренной. Первое свидание

Один раз в два круиза корабль прибывал в порт Венеции, где стоял день и ночь. Венеция была удивительным городом на островах, соединенных между собой мостами. Городом с узкими улочками вдоль каналов, в которых было так просто заблудиться. С магазинами с красочными венецианскими масками, украшенными перьями. Но, несмотря на романтику и лоск города на воде, в его узких улочках и покосившихся домах чувствовались грусть и многовековая печаль.

Я часто приходила в самое сердце города – на площадь Святого Марка. Там ощущалась атмосфера эпохи Просвещения. Казалось, можно обернуться и увидеть прогуливающегося здесь Казанову в окружении дам в пышных платьях с веерами. А сердце замирало от величия главного собора города – шедевра византийской архитектуры.

В тихих закоулках ночной Венеции прошло наше первое свидание. Недалеко от порта был небольшой итальянский ресторан с белыми скатертями. На столе мерцали свечи, а официанты разговаривали тихо и размеренно, боясь потревожить наше нежное зарождавшееся чувство. Молодой музыкант играл на скрипке, а справа по каналу проплывали гондолы с влюбленными парочками на борту. Более идеальное место для первой встречи сложно было придумать. В тот вечер Венеция казалась мне лучшим местом на Земле. Городом, в котором сбывались мечты и расправлялись крылья за спиной, в котором становилось легко дышать и хотелось обнять весь мир.

При свете мерцающих свечей я рассматривала его накачанные руки под черной рубашкой. Я тонула в темных глазах Августо и вслушивалась в его тихие слова. Мне хотелось, чтобы это чувство нежного трепета и внутреннего счастья никогда меня не покидало.

Когда Венеция погрузилась в сон, наступило волшебство. Словно невидимая фея пролетела над городом и зажгла крошечные огоньки в домиках на деревянных сваях. Огни из каждого окна отражались в темной воде маленьких каналов и играли сотнями звезд. Усталые гондолы возвращались домой, и под покровом ночи Гранд-канал засыпал, защищая свой покой.

У тех мгновений в закоулках ночной Венеции была мелодия одинокой скрипки и вкус белого полусухого. А первый поцелуй у вокзала в ожидании такси закружил вокруг меня весь мир, раскрывая сердце навстречу красивому страстному чувству. Представлять и верить

Я рисовала в голове яркие картинки с совместным итальянским шопингом и тихими обедами на греческих островах. Я чувствовала запахи домашнего вина и вкусы свежих фруктов, словно уже сидела с ним в кафе. Именно этого мне не хватало в отношениях с Августо – наслаждаться едой на свежем воздухе, а не в тесной каюте, прогуливаться с ним по узким улочкам, а не по коридорам корабля.

Но он, будучи начальником охраны, в портах всегда был на лайнере, непрерывно работая в то время, когда я отдыхала. А когда корабль отчаливал от очередного города, он с облегчением выдыхал после тяжелого рабочего дня. Но моя работа в это время только начиналась. А заканчивалась порой с рассветом, когда Августо просыпался и готовился к новому рабочему дню.

В визуализации – великая сила. На белоснежном греческом острове все было именно так, как я себе представляла: небольшое кафе, плеск домашнего вина, крики чаек, аромат свежих фруктов и рука в руке. В том кафе шумные туристы и спокойные местные смешались в одну колоритную толпу. С разных сторон доносились слова на незнакомых языках, а в воздухе витал запах соленого моря и свежей выпечки. Хозяин кафе, улыбчивый грек в цветастой рубашке, наливал нам освежающий лимонад и домашнее вино.

Красота всегда кроется в деталях. Детали того острова посреди Эгейского моря складывались незатейливой мозаикой, и получалась любовь. Любовь к тому острову была соткана из белых каменных лестниц, узких улочек, ветряных мельниц на горе и солнечного жаркого песка пляжа Элиа. Любовь жила на главной улице острова – Матоянни с белыми домиками с голубыми лестницами. Любовь витала у белоснежной каменной церкви с пятью часовнями.

У каждого города были свои символы и талисманы, свои животные и птицы. Птицами солнечных Карибских островов были розовые фламинго. Птицы Стамбула – неугомонные чайки, кружащие над Босфором. А птицей Миконоса был огромный розовый пеликан Петрос, который в 50-х годах при перелете в теплые края упал на остров. Его подобрал местный рыбак. Жители вылечили и выкормили Петроса, и он счастливо прожил на острове еще тридцать лет. А потом его заменили преемники – три розовых пеликана. Я часто встречалась с ними на пляжах и на шумной улице недалеко от причала. Местные птицы привыкли к толпам туристов и устало позировали перед фотокамерами.

Я всегда нехотя прощалась с Миконосом, хоть и знала, что через неделю лайнер вновь бросит якорь у его берегов.

Не судить по внешности

Вернувшись из солнечного порта, я обнаружила письмо, оставленное у двери каюты. Открыв синий конверт, я достала лист, исписанный мелким ровным почерком.