Дыхание смерти

Участники турнира собрались в пиршественном зале. Сегодня здесь не было ни единого свободного места, а от смеха, гама и лая собак закладывало уши. Маша чувствовала, что ужасно устала. А еще ей надоело выслушивать двусмысленные шутки и однозначные похвальбы, сыпавшиеся со всех сторон. Можно было подумать, здесь собрались исключительно величайшие герои, запросто управляющиеся и с врагами, и с чудовищами.

Хозяин Эльвина, сэр Чарльз чувствовал себя сегодня царем и богом. После успешного дня, когда ему посчастливилось не единожды выбить противника из седла и должным образом проявить мастерство и храбрость, герольды не раз выкрикивали его имя.

— Мария, клянусь Господом, скоро вас назовут прекраснейшей! И горе тому, кто решит с этим поспорить! — объявил сэр Чарльз, оглядываясь по сторонам и жадным взглядом пытаясь отыскать среди собравшихся спорщиков.

Маша не отвечала, да рыцарю и не требовалось ответа — ему вполне хватало ощущения собственной непобедимости.

— Ты славный рыцарь, сэр Чарльз, клянусь Гробом Господним! — произнес барон, поднимаясь со своего места. — Выпьем за тебя, достойного наследника великих предков! И я надеюсь, что вскоре… Впрочем, рано пока об этом. За тебя, сэр Чарльз, и пусть твоя рука будет всегда тверда!

Рыцари загалдели, послышался стук тяжелых кубков.

Кажется, всеобщий восторг распространился повсюду, не затронув только Машу. Она тоскливо оглядела собравшихся и наткнулась на столь же, а то и еще более угрюмый взгляд.

Господин аббат, приехавший, как всегда, вечером, уже после окончания турнира и из скромности разместившийся в тени, на самом дальнем конце стола, смотрел на героя дня тяжелым мрачным взглядом.

— Отчего ты, племянница, сидишь с таким лицом, будто проглотила лягушку? — шепотом поинтересовалась леди Роанна, сидевшая слева от девушки, справа от нее разместился сэр Чарльз.

— Голова болит, здесь слишком шумно, — нехотя ответила Маша.

Тетушка взглянула на нее укоризненно.

— Я в твои годы была не такой, и у меня никогда не болела голова в присутствии отважных рыцарей, — заявила она, откусывая половину от запеченной перепелки и запивая мясо большим глотком вина. — Можно подумать, будто тебе не нравится все это.

— Нравится, тетушка, благодарю вас. Позвольте только я ненадолго выйду, подышу свежим воздухом.

Не дожидаясь позволения, Маша встала из-за стола и вышла из зала. Вслед неслись громоподобные рокоты смеха и восторженные выкрики.

Девушка поспешно шла прочь, почти не разбирая дороги. Она ужасно устала и чувствовала себя в зале не на своем месте. Уж и вправду лучше бы вернуться в школу. Она впервые за долгое врем с тоской подумала об уроках, домашних заданиях и даже контрольных. Все это казалось ей теперь едва ли не раем…

— Миледи Мария, — послышался из тьмы коридора тихий голос. — Умоляю, простите меня, я был бессердечным чудовищем, когда не посочувствовал вам по поводу болезни вашего отца. Как бы там ни было, грехи отцов да не падут на головы детей, и мне не хотелось бы, чтобы вы расстраивались.

Маша шагнула и заметила Эльвина. Он стоял, прислонившись к стене, кутаясь в темный плащ.

— Что тебе сделал мой отец? — спросила она, становясь напротив него и пытаясь разглядеть в сумраке выражение его лица.

— Мне — ничего, — ответил парень, упрямо наклоняя голову.

— Ну хорошо, не хочешь говорить — так не хочешь. Прощай!

Маша развернулась и быстро зашагала прочь.

— Постой!

Эльвин догнал ее и робко дотронулся до рукава.

— Это… это дело чести. Я все еще не готов рассказать тебе об этом, но однажды обязательно все объясню. А пока… пока я хотел сказать, что проследил за отцом Давидом.

— Да? — Маша с любопытством обернулась. — И что же?

— Увы, наши подозрения, кажется, находят подтверждение. Пойдем со мной, и ты в этом убедишься.

— Пойдем, — кивнула Маша, направляясь к лестнице, ведущей вниз.

На ее плечи опустился мягкий плащ, все еще хранящий чужое тепло.

— Это тебе, а то замерзнешь, — небрежно сказал Эльвин, спускаясь по ступеням.

— А ты…

— Я привык.

Они вышли из замка. На темном небе бледным пятном сияла полная луна. Сегодня в ней было нечто тревожное и вместе с тем завораживающее.

— Как красиво, — выдохнула Маша, останавливаясь на ступеньках.

— Сегодня — особенный день. В полнолуние невероятно сильны потусторонние силы, — тихо отозвался Эльвин. — Будь осторожна и не отходи от меня ни на шаг. У меня есть освященный у Гроба Господнего, корд.[2] Он может спасти нас.

Маша хотела спросить, действительно ли парень верит в оборотней и прочую нечисть, но промолчала.

— Идем. — Эльвин взял ее за руку, и Маша вздрогнула от прикосновения его пальцев. Тепло его руки обжигало ее огнем.

— Пойдем…

Не говоря больше ни слова, они приблизились к церкви, и Эльвин стал обходить ее со стороны стены. Остановившись у небольшого окошка, он поманил к себе Машу. Она подошла. Окно было затянуто тканью, но часть ткани отошла, открыв небольшую щель, сквозь которую можно было заглянуть внутрь.

Девушка посмотрела на Эльвина. Тот приложил палец к губам и кивнул.