Дыхание снега и пепла. Книга 1. Накануне войны

– Правда? – Я мельком посмотрела на ее предплечье, а потом в глаза. Марсали вспыхнула и быстро убрала руку, пряча отметины.

– Да, он в порядке! – сказала она. – Он не очень-то справляется с дойкой пока, но скоро приноровится. Конечно, ему неудобно с одной рукой, но он…

Я присела на бревно рядом с ней и, взяв ее за запястье, повернула руку.

– Брианна мне рассказала. Фергус это сделал?

– О! – Она казалась пристыженной и вырвала запястье, прижимая руку к животу, чтобы спрятать синяки. – Ай. Да, это он.

– Хочешь, чтобы я поговорила с Джейми об этом?

К ее лицу прилила краска, и она резко выпрямилась от испуга.

– Господи, нет! Он сломает Фергусу шею! Да Фергус и не виноват, если говорить начистоту.

– Конечно, виноват, – твердо заявила я. Я видела слишком много избитых женщин в Бостонской больнице, которые упорно утверждали, что в случившемся не виноваты их мужья и парни. Надо признать, частенько и женщины как-то провоцировали насилие, но все же…

– Но он правда не виноват! – настаивала Марсали. Густой румянец не исчез с ее лица, скорее даже усилился. – Я… Он… То есть он схватил меня за руку, но только потому, что я… эмм… ну, в общем, я пыталась врезать ему поленом. – Она посмотрела в сторону, пламенно рдея.

– О, – сбитая с толку, я потерла нос. – Понятно. И почему же ты пыталась это сделать? Он… нападал на тебя?

Она вздохнула, понурив плечи.

– Нет. Что ж, это случилось потому, что Джоан пролила молоко, а он начал кричать, и она заплакала и… – Марсали немного нервно пожала плечами. – Наверное, меня просто бес попутал.

– Но ведь обычно Фергус не кричит на детей, да?

– О да, это совсем ему не свойственно! – выпалила она. – Он едва ли когда-либо… в общем, раньше так не было, но со всеми этими… но я не могу его винить, особенно в этот раз. Это заняло у него кучу времени – подоить козу, – и все насмарку. Думаю, я бы тоже кричала.

Она вперила взор в землю, избегая моего взгляда, и теребила край нижней рубашки, раз за разом проводя большим пальцем по шву.

– Маленькие дети могут быть испытанием, – согласилась я, в красках припоминая случай с участием двухлетней Брианны, телефонного звонка, который меня отвлек, большой миски спагетти с тефтелями и открытого портфеля Фрэнка. Обычно Фрэнк демонстрировал ангельское терпение с Бри и не меньшее со мной, но в тот раз его гневные крики заставили задрожать даже оконные стекла. Я вспомнила, что вообще-то в ответной ярости, граничащей с истерией, я швырнула в мужа тефтелей, и Бри повторила за мной, хотя делала это не из мстительности, а потому, что такой ход показался ей забавным. Если бы я стояла у плиты, я, наверное, бросила бы в него полную кастрюлю. Я потерла пальцем под носом, не зная, смеяться от этих воспоминаний или сожалеть о содеянном. Мне так и не удалось вывести те пятна с ковра.

Мне было ужасно жаль, что я не могу поделиться этим эпизодом с Марсали, которая понятия не имела не только о портфелях и спагетти, но и о Фрэнке. Она все еще смотрела в землю, шевеля сухие дубовые листочки пальцем ноги.

– Это все моя вина, правда, – сказала она и закусила губу.

– Не твоя, – я утешительно сжала ее руку. – Здесь нет ничьей вины: всякое случается, люди расстраиваются… но в конце концов все встает на свои места.

„Ведь так и случилось, – подумала я, – хоть и самым неожиданным образом“.

Она кивнула, но лицо ее было по-прежнему омрачено, а губа закушена.

– Да, просто… – начала она, но оборвала предложение.

Я терпеливо ждала, стараясь на нее не давить. Ей хотелось, даже было необходимо, выговориться. А мне нужно было ее выслушать, прежде чем решить, стоит ли говорить об этом Джейми. Между ней и Фергусом явно что-то происходило.

– Я… как раз думала об этом, пока переворачивала зерно. Я бы этого не сделала, ни за что не сделала, но его крики так меня задели… Я почувствовала, будто все повторяется…

– Что повторяется? – спросила я, когда убедилась, что ей пока нечего добавить.

– Я пролила молоко, – сказала она торопливо. – Когда я была ребенком. Я хотела есть и потянулась за крынкой, и все пролилось.

– Ммм?

– Да. И он закричал, – она сильнее ссутулила плечи, как будто от воспоминания об ударе.

– Кто закричал?

– Точно не знаю. Может быть, это был мой отец, Хью, но мог быть и Саймон, второй мамин муж. Не помню, кто именно, только помню, что я так испугалась, что обмочилась, и от этого он разозлился сильнее. – Румянец вспыхнул на ее лице с новой силой, а пальцы на ногах поджались от стыда. – Мама плакала, потому что это была вся наша еда – молоко да немного хлеба. И теперь молоко пропало. Он кричал, что не может выносить этого шума, потому что мы с Джоан тоже голосили… и потом он дал мне пощечину, а мама тут же ринулась на него. Он так сильно толкнул ее, что она упала на очаг и разбила лицо. Я видела, как у нее из носа течет кровь.

Она всхлипнула и утерла нос костяшками пальцев, часто моргая и по-прежнему глядя на листья под ногами.