Дыхание судьбы

— Ему удается ее развеселить, и это немало. И потом, он ее любит. Ради нее он готов на все. Лили необходимо чувствовать себя любимой. Она так не уверена в себе, что просто не сможет без этого жить.

— Все мы нуждаемся в любви! — с усмешкой произнес Андреас.

Внезапно раздался пронзительный крик, и маленький силуэт в светлом платье метнулся к ним. Андреас почувствовал, как вздрогнула его сестра. Она отпустила его руку и застыла посреди дороги. На ее бледном заостренном лице появилось выражение усталой покорности.

Инге устремилась к Ханне, ее черные кудри развевались вокруг кукольного личика, подол нарядного платья хлопал по икрам. У него сжалось сердце при виде этой маленькой девочки, отчаянно бегущей под солнцем Баварии, словно воплощавшей вселенскую любовь к матери, которая была не способна ответить ей взаимностью.

Увидев, что Ханна шагнула назад, словно опасаясь, что дочь ее опрокинет, Андреас наклонился и подхватил ребенка на лету, поднял вверх и покружил. Малышка расхохоталась и уцепилась за его плечи.

— Какая ты красивая, Инге! — воскликнул он. — Настоящая принцесса…

Он позаботился о том, чтобы отчетливо произнести эти слова, глядя в лицо племянницы, глаза которой сияли. Не так давно они поняли, что у нее проблемы со слухом. Она не была абсолютно глухой, но, видимо, плохо различала некоторые звуки, и это мешало ей говорить так же хорошо, как другие дети, ее лепетание сбивалось на крик, порой в голосе звучали неприятные нотки.

Он поставил ее на землю и взял за руку.

Вилфред подошел к ним быстрым шагом, узел его галстука съехал набок, лицо было возбуждено.

— Вы не забыли кольца, мой лейтенант? — в панике спросил он.

— Если ты будешь продолжать называть меня «мой лейтенант», то получишь от меня не кольца, а хорошую затрещину!

Вилфред вытер платком вспотевший лоб.

— Простите меня, это нервы…

Ханна поправила воротник белой рубашки молодого человека, отряхнула отворот его баварского пиджака с роговыми пуговицами и взяла под руку.

— Успокойся, Вилфред, — произнесла она с ободряющей улыбкой. — Все пройдет хорошо. Пойдем, думаю, нас уже заждались, пора начинать церемонию. Жизнь прекрасна! Не часто случаются такие радостные события.

— Да, ты права, но еще нужно…

— Заткнись, Вилфред, — сказал Андреас.

— Да, мой лейтенант.

Для свадебного застолья Ханна выбрала ресторанчик Рудольфа Вундрака. Им с женой не было равных в приготовлении вкусных блюд с использованием минимального количества купонов продуктовых карточек. Поскольку тарелок не хватало, их мыли по мере освобождения, поэтому лучше было приходить с собственными приборами. Лили захотелось, чтобы в меню обязательно были копченые колбаски, такие же пряные, как в Богемии. Приготовленный кондитером Поссельтом десерт представлял собой восхитительный шоколадный торт, украшенный сахарными розами.

— Будь здоров! — произнес Андреас, чокаясь с Гертом Хандлером.

— Долгой жизни молодоженам! — отозвался старик, поднимая свою кофейную чашку — в такие чашечки хозяин ресторана разливал шнапс домашнего приготовления.

Андреас удовлетворенно кивнул, смакуя крепкий напиток с фруктовым ароматом. Украдкой он наблюдал за Вилфредом, который не выпускал руки Лили из своих. В его взгляде читалось такое откровенное счастье, что это взволновало Андреаса. «Я становлюсь сентиментальным», — подумал он. Тут же в памяти возникла она, со своими светлыми глазами, хрипловатым и чувственным голосом, легкими взмахами рук, словно она собиралась устремиться в небо. Это воспоминание отдалось в нем болью.

— С завтрашнего дня появятся другие поводы напиться, — заявил Хандлер, разглядывая дно своей чашки. — У нас, судетов, нет капитала, и нам придется довольствоваться тем, что нам выдадут на каждого, а судя по моим сведениям, это будет немного.

Андреас расстегнул ворот рубашки. Он тоже с тревогой ожидал наступления воскресенья, 20 июня.

— Нам дадут по сорок новых марок в обмен на шестьдесят рейхсмарок. Оставшиеся двадцать якобы выплатят через месяц.

— Они также заблокируют половину сберегательных счетов, — проворчал Хандлер. — Это будет катастрофа, поверь мне. Ты, конечно, заметил, что в магазинах уже несколько месяцев ничего не продают. Товары так и лежат в коробках. И все это, как по волшебству, окажется на прилавках в понедельник утром, все, что можно было найти только на черном рынке, но мы уже не сможем ничего купить.