Дыхание тьмы

Ноги начинают дрожать, и я прижимаюсь к стене, ощущая, как холодный пот липкой плёнкой сжимает лоб. Быть может, я просто уснул и всё это — жуткий сон, от которого вскакивают на липких простынях, не в силах отдышаться?

Точно! Всё это — сон.

— Я жду тебя.

Хриплый женский голос, невзирая на то, что звучит очень тихо, разом перекрывает остальные звуки. Да они и сами стихают, удаляясь. Стоны, плач и стук мячика исчезают. Раскатывается гром и наступает полная тишина. Вот только внутри всё продолжает дрожать, как после той попойки с Егором и Надей, когда внутренности превратились в желе.

Дверь в спальню прикрыта, так, что осталась только узкая щель, в которой видно сплошной мрак, точно это — выход в глубокую ночь. Однако, тьма колышется и на мгновение я ощущаю чей — то пристальный изучающий взгляд. Потом — перестук барабанных палочек и дверь начинает медленно открываться.

Если это — сон, то ему самое время завершиться, пока не началось самое страшное. Что? Не знаю и сам.

— Иди ко мне.

Голос неизвестной наполнен такой страстью, что ею можно разжигать ядерный реактор. В голове возникает лёгкий туман и несколько шагов я делаю, даже нее понимая, что происходит. Когда контроль возвращается, обнаруживаю себя стоящим на самой границе мрака и сумрачного света. Безумно тянет сделать последнее усилие и преодолеть этот рубеж, полностью погрузившись в колышущуюся массу тьмы.

Медленно поднимаю руку и протягиваю перед собой, ощущая дуновение прохлады. Сладковатый аромат разложения проходит по ноздрям, вызывая дикую смесь ощущений: отвращение борется с почти сексуальным экстазом.

Рука не успевает коснуться мрака, потому что в том месте, где пальцы почти погрузились в чернильную массу, внезапно появляется чья-то узкая чёрная ладонь. Это — ладонь женщины, но ухоженные ногти длиной и формой больше напоминают когти хищника. Когда подушечки наших пальцев касаются, по коже словно проскальзывает электрический разряд. Потом пальцы переплетаются, как у любовников в крайние моменты близости.

Я поднимаю вторую руку и всё повторяется. Некоторое время ничего не происходит: слабые электрический разряды, дуновение холода и дрожь внутри. Потом из мрака появляется лицо. Женское. Трудно сказать, красивое оно или нет, но если бы я представлял олицетворение тьмы, оно бы выглядело именно так.

Закрытые глаза распахиваются, но под веками та же непроглядная ночь. Потом тонкие губы начинают шевелиться.

— Ты пришёл. Ты уже очень близко. Я долго ждала тебя, — перестук барабанных палочек и чёрная маска внезапно идёт мелкой рябью, — Поцелуй меня.

Наши губы всё ближе, но в тот момент, когда они должны коснуться, я теряю равновесие и падаю.

Оказывается, я так и не покинул гостиную, растянувшись перед потухшим экраном. За окном монотонно шумит дождь, и я слушаю шелест струй, иногда прерываемый грохотом далёкого грома. Жуткая апатия поглощает меня и не желает отпускать, убеждая, дескать, лежать на полу — лучшее, что может произойти с человеком.

— Вставай! Смотри на него, разлёгся!

— Варя, — бормочу я, ощущая, как меня вздёргивают над полом, — А я и не слышал, как ты вернулась.

— Ещё бы, — меня наконец ставят в положение, приличествующее человеку, — А морда то бледная! А ну, пошли, воздуха свежего глотнёшь.

Ноги всё ещё слушают команды мозга с некоторым сомнением, но мы-таки выбредаем на балкон. Створки распахнуты и капли барабанят по маленькому столику, выбивая некий замысловатый ритм. Завеса дождя настолько плотная, что кажется, будто вокруг нет ничего, кроме серой переливающейся пелены.

— Смотри.

Мне кажется или голос Вари странно изменился, став глубже и грубее? Однако времени рассуждать об этом уже не остаётся: крепкие пальцы поворачивают мою голову, и я вижу тёмное пятно, приближающееся из смутных глубин ливня. Свежий воздух внезапно сменяется прохладной затхлостью, как будто я оказался в глубинах заброшенной пещеры.

— Смотри.

Не остаётся никаких сомнений: рядом со мной — не Варя. Однако, тёмное пятно уже совсем близко и вдруг мир дождя исчезает, сменяясь мраком, пронизанным красным и жёлтым пунктиром. Напоминает трассирующие очереди, только их так много, что прерывистые линии сплетаются в густую сеть. И по этой сети скользят быстрые тени, слабо светящиеся на фоне абсолютной черноты.

— Что это? — вырывается у меня.

— Узнаешь, — в голосе ощущается лёгкий смешок, — В своё время.

Пальцы отпускают голову и в ту же секунду колени подгибаются, а я вновь падаю.

И вновь на пол гостиной. Дождь шумит значительно слабее, а звуков грома и вовсе не слышно. Взамен, бешено разрывается дверной звонок и одновременно сходит с ума телефон, лежащий в кресле, поверх смятой рубашки.

Кто там? Ватрушка…Ни хрена себе: с момента моего возвращения прошло уже три часа!