Дыхание в басовом ключе (СИ)

Я смотрела в эти удивительные голубые глаза и не могла оторваться. Кто там сказал, что глаза это зеркало души? Либо нагло соврал, либо парень, стоящий передо мной, никогда в жизни про это не слышал. Его глаза были самым настоящим омутом: затягивающим, манящим, пленяющим, зовущим узнать, что же там такое скрыто, в этой таинственной глубине. Изумительные глаза. Никогда таких не видела. Такой яркий, сочный цвет, как кусочек неба. Если бы не очки, почти и не заметные на нем из-за отсутствия оправы, я бы подумала, что он в линзах. Но надо было, наверное, перестать пялиться и что-то ответить?

- Не блат, а сестла! – Ал улыбнулся шутке. – Да пущу я, пущу. Как рука заживет, так и пущу!

- А не забудешь? – он склонил голову к плечу. – Может, дашь телефончик? Я в Питере часто бываю, напомнил бы при случае, а? Скажем, на следующей неделе?

Забавно. Это он так со мной заигрывает? Господи, я уже и забыла, как оно бывает. Со мной в последний раз заигрывали лет надцать назад. Это... приятно. И волнующе. Неожиданно. И совсем уже не к месту вспомнилось Ленкино “Быть тебе через год госпожой Снеговой”.

Телефон... Телефон... Хорошо, телефон. Даже, если он им никогда и не воспользуется, да даже если я его неправильно поняла, без разницы – сегодняшний день Ал мне определённо сделал.

- А я? – Шес довольно убедительно изобразил шрековского кота. Очень большого только. И какого-то... стремного.

- Что ты? – на всякий случай уточнила я.

- Я б тоже погонял. Блат распространяется на работодателей?

- Ну, если не сведешь меня в могилу до пятницы...

- При такой мотивации я очень постараюсь! – пообещал ударник.

- Я б особо не рассчитывал, Вика, – философски протянул Хан с подоконника и повернулся к Алу: – Алек, ты с нами пообедаешь?

- Да нет, спасибо. Я буквально на пару минут. Вы ни на один из телефонов не отвечаете, – тут Тэка хмыкнул и закатил глаза. – Так что пришлось заехать. Мне с вашей рыжей девочкой нужно кое-что перетереть.

- В пятницу всё в силе! – не допускающим возражения тоном заявил Дэн, возмущенно ткнув пальцем в его сторону. – Ты обещал! Люди на тебя рассчитывают!

- Да появлюсь я там, появлюсь! Угомонись уже, – Ал схватил его за рукав и потянул в сторону выхода. – Прогуляйся со мной за кофе, заодно и поговорим.

- Дэн, мне макиято с перцем, – бросил им вслед догадайтесь, кто? Правильно, Шес. Он, кажется, помешан на кофе.

- Подсел на него? – засмеялся горе-гонщик. – Я же говорил, что тебе понравится. А ты – перец, шмерец... Еще желающие? Тогда мы пошли. Вика, удачи в пятницу. Я позвоню.

Проследив глазами за вышедшими парнями, Шес откинулся на спинку дивана и закинул за голову здоровую руку, являя на всеобщее обозрение бритую подмышку и татуировку на хорошо развитом трицепсе. Довольно интересная татушка, надо сказать. В виде четырех силуэтов танцующих людей, один над другим, все в разных позах. Его задумчивые размышления прервал тихий вопрос басиста:

- Раздолбал байк, значит?

- Угу...

- Сильно?

- В лежку.

- За каким чёртом давал? Ты же знаешь, как он водит.

- А это самое интересное, Андрей. Я и не давал.

- Опять, что ли? – как-то понимающе вздохнул Хан.

- Не опять, а снова. Блин, иногда прибить его хочется!

- Ну, в этот раз ты себе не отказал, – протянул Дима, подсаживаясь к нему на диван.

- Да нет. Это он сам, когда навернулся. Я, когда в больнице его увидел, так очканул – весь в кровище, в грязи... Этому идиоту четыре скобы поставили, – Шес показал на собственном предплечье, где.

- А он, что, еще и без шлема был?

- Нет, ну не настолько идиот. С чего ты взял?

- Ну, вот всё это, – Дима пальцем обвел на своем лице те места, где у Ала были особенно живописные кровоподтеки.

- А, нет, – зло ухмыльнулся Шес. – Вот это, уже я. Потом. Когда байк увидел.

- Ну, а себе-то как руку сломал, горе ты луковое? – снисходительно покосился на него Хан. – Судя по всему, Алек-то как раз был не в состоянии это сделать.

- Будешь смеяться...

- Буду, – подтвердил басист. – Но ты все равно расскажи.

- Я, когда этому засранцу рожу бил, поскользнулся...

- Упал. Очнулся. Гипс, – заржал Димка.

- Да не смешно, – отмахнулся Шес. – Так и было. Прихожу в себя уже на рентгене. Последнее, что помню – как Алу в морду дал. Башка болит. Рука болит. Ал пытается объяснить врачу, откуда перелом у меня, если гипс у него. И почему, если упал все же я, нос сломан у него. Врача переклинило. Говорит, а зачем же мы тебя тогда прооперировали?.. Мрак, короче. Бред полный, и среди всего этого бардака – Гудвин с матерью Ала. Гудвин орет, теть Яна плачет и мы с Алеком ржем, как ненормальные.

- Вас в цирк сдать надо, – подытожил Хан. – Хотя правильнее – в психушку.

Тут позвонил Олег с отчетом, что они с Данечкой уже успели набедокурить, и мне резко стало не до рокеров. Оказалось, что с утра и до обеда мое солнышко ненаглядное успело: