Дыхание в басовом ключе (СИ)

- Ага... – философски кивнула я, устраиваясь, наконец, за Фросей. – Бойся, убогий. Дети наистрашнейшее из стихийных бедствий!

- Я на такое не подписывался! – расхохотался гитарист. – Скажу Юльке, чтобы зараживала его обратно!

- Вы мальчика ждёте?

- Мальчика, да, – подтвердил он, расплываясь в той дебильно-счастливой гордой улыбке, что всегда сопровождает родителей горячо любимых и ожидаемых чад. – Тёмочкой назовём...

- Дюха! – хриплый вопль со двора, донёсшийся сквозь распахнутое настежь в честь стоящего зноя окно, заставил нас вздрогнуть. – Дюшес, какого хр... э... почему я слышу ваш трёп вместо “Ангела”? Мне что, вернуться?

- Поехали, девочки! – хрюкнул Дэн, прокрутив микрофон над головой. – Раз. Два. Раз. Два. Три. Четыре!

Уже вечером, купая увлечённо щебечущего Даньку, я с удивлением думала о произошедшем. Шес и дети, кто бы мог подумать? Ударник провозился с мелким целый день, приведя того просто в щенячий восторг. И, судя по подсмотренному мной из окна, особо этим не напрягался. Во всяком случае, вида не показывал.

- У тебя чудесный ребёнок, – заявил он, сдавая Данилу с рук на руки в конце дня. – Только портишь ты его, Витёк. Он же пацан. Строже надо быть.

- Ты знаешь, как? – без особого усердия огрызнулась я, крайне польщённая похвалой в первой части его фразы. – Предлагаешь свои услуги?

- С твоего позволения, – огорошил он и, наклонившись к Даньке, протянул ладонь. – Дай пять, клоп. До завтра?

- В смысле “до завтра”? – не поняла я.

- Мамочка, – вклинился сын, – мы с Шесом идём завтра в зоопарк. Можно? Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!

- Какой зоопарк? Шес?

- Ну так, карантин этот твой вряд ли на один день, правильно? А разносить дальше студию я не позволю. Так можно нам в зоопарк, мама?

- Постой, а как же репетиция?

- А на кой я вам там? – вскинул он бровь. – Доберётесь до новых песен, тогда и свисните. А пока, рабы, у господина отпуск! – и, скосившись на мелкого, хмыкнул: – По уходу за ребёнком. Кстати, что там с няней?

- Э... Я над этим работаю, – быстренько свернула я разговор. – Ну, тогда до завтра?

- До завтра, детка, – и, наклонившись, поцеловал меня в щёку.

Вот этот поцелуй я и вспоминала вечером, кублясь на диване с чашкой зелёного чая и любимой книгой.

Детка... Какое всё же похабное обращение. Раздражает, особенно в его исполнении – немного высокомерно и снисходительно, как к малому ребенку. Правда, меня слегка примиряло то, что он к половине знакомых так обращается – вне зависимости от пола, возраста и степени знакомства.

Всё же странный он человек. Такой разный. Такой непонятный.

Только-только начинает казаться, что ты уловила его суть, смогла заглянуть под маску, и раз, – он уже нацепил другую. Или, может, он весь состоит из этих масок? И, приподнимая одну, ты всего лишь оголяешь следующую? Интересно, хоть кто-нибудь знает настоящего Шеса? Точнее, не Шеса, а того человека, что называется этим дурацким прозвищем.

Несмотря на всё мое усердие, я до сих пор так и не смогла узнать, как же его зовут. Наш ежевечерний ритуал гадания по перечню русских имен не приносил никаких результатов. Чаще всего Шес отвечал лаконичным: “Нет. Спокойной ночи.” Иногда на него нападало игривое настроение, и тогда он заставлял меня предоставлять ту цепочку искажений имени, что могла привести от, скажем, Ивана к Шесу. Но, всласть нахохотавшись и наиздевавшись над моей фантазией, всё равно говорил нет.

Я пыталась спрашивать остальных, но Шес успел предупредить их, что помощь в разгадывании этого ребуса будет жестоко караться. Так что все молчали, как партизаны в сороковых.

- Да нет никакого жуткого секрета, – отмахивался Хан. – Шес так развлекается. Или принимай правила, или оставь это.

- У него фишка такая, – по секрету сообщил Дима. – Типа, загадочность его персоны добавляет интереса к группе в глазах фанатов.

- Шес платит журналистам за молчание вот столько, – лениво позевывая, рисовал Грег на салфетке впечатляющую сумму. – Можешь попробовать перекупить.

- Я ещё с ума-то не сошел, – крутил пальцем у виска Дэн, – портить этому психу игру!

- Как зовут Шеса? – чесал макушку Тэка. – А без понятия, если честно.

- Вика, – лепетал Романыч, – пойми и меня тоже. Тебе просто интересно, а мне он голову оторвет. Ну, не впутывай ты меня в это!

- А он тебе не сказал, что ли? – удивлялся Алек. – Вот засранец, а говорил, что не играет!

Чем больше я пыталась разгадать эту загадку, тем сильнее увязала. Это уже было не простое любопытство. Появилась какая-то маниакальная зависимость от нашей странной игры в кошки-мышки. Шес это прекрасно понимал и демонстративно наслаждался.

Второй паразит – его родич, – наслаждался не столь демонстративно, но от того не менее раздражающе. С самого утра, пока Даня одевался, я успела выйти в сеть и попыталась объясниться со своим виртуальным приятелем. Вчера я, признаться, перетрусила. Но по здравому размышлению пришла к выводу, что всё сложилось пусть и феерично, но крайне удачно.