Дыхание ветра

В один момент мне показалось, что следы исчезли. Либо я свернула не в ту сторону и заблудилась, либо просто не могла их разглядеть, не будучи следопытом. Остановившись в раздумье, что же дальше делать, приняла непростое решение, понадеявшись, что конь уж точно найдёт свой дом. До этих пор мне никогда не приходилось ездить на лошади, но я отважилась, хотя было очень страшно. Вдруг конь не стал бы меня слушаться или и того хуже — сбросил бы со своей спины. Эти мысли посещали мой испорченный сюрреализмом мозг, но я не обратила на них внимания. Надо было спешить.

Перекинув уздечку через голову коня, поставила левую ногу в стремя и удерживая уздечку, перебросила правую ногу через его спину, садясь в седло. Это было не просто, но с горем пополам получилось. Потом ослабила поводья, и умное животное двинулось в путь, передвигаясь спокойным шагом, словно зная, что в седле сидел полный дилетант.

Как я и предполагала, конь прекрасно знал дорогу домой и быстро дошёл до Андреевского хутора, который внезапно открылся моему взору минут через десять. Подойдя к одному из домов, Ворон остановился как вкопанный, и я кое-как сползла с седла. Привязав животное к забору, погладила большую умную морду в благодарность за то, что не уронил меня на землю, и бросилась в дом.

Войдя, увидела Алекса лежащего на правом боку на огромном дубовом столе, и его отца, склонившегося над ним с иглой в руке и зашивающего рваную рану на его спине.

— Как он? — спросила я, снимая грязную разорванную куртку и бросая её в угол.

— Всё ещё без сознания. Но это лучше, боли для него на сегодня уже достаточно. Кости срастутся, осталось только промыть и зашить раны, если этого не сделать кожа может срастись неправильно, появятся рубцы и шрамы, поэтому, помоги мне, пока он не пришёл в себя, а то иначе придётся его привязать, чтоб не дёргался.

— Но я никогда этого не делала! — воскликнула я.

— Ничего. Я покажу.

— Ладно, только вымою руки, — перепугано произнесла я.

Умывшись под краном во дворе и тщательно вымыв руки с мылом, я вернулась в дом и подошла к столу, на котором лежал мой защитник. Его отец показал, как правильно промыть рану, чтобы в ней не осталось инфекции, как стянуть её рваные края и наложить шов. Мне было ужасно страшно, когда я впервые воткнула иглу в живую ткань человека, и не просто какого-то там человека, а очень мне дорогого, словно я вонзала тонкую иглу себе в сердце, вздрагивая всякий раз, когда приходилось это делать.

Пришлось абстрагироваться от всего и привыкать к такой работе, к виду крови и рваных ран, ведь я собиралась поступать на врача. Я выполняла необходимые действия словно автомат, только так могла уберечь свою психику от новых потрясений.

Когда Александр начал приходить в себя, почти всё было закончено. Раны были промыты и зашиты. Задрожали его чёрные ресницы, раздался глухой стон, и парень открыл глаза, белки которых были покрыты красной сеткой микрокровоизлияний. С трудом разлепив сухие губы, он попросил пить. Я поднесла кружку с водой к его губам, поддержала голову. Сделав несколько глотков, парень откинул голову на столешницу.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался его отец.

— Бывало и лучше, — прохрипел и снова закрыл глаза.

— Ну, ничего, жить будешь, — сказал тот. — Кости срастутся, раны заживут. Через несколько дней и не вспомнишь.

— Что с вампирами? — разлепляя веки, прошептал Алекс, с трудом повернув голову в ту сторону, где стоял его отец.

— Мертвы.

— Как ты их убил? — хрипло спросил Александр.

— Я совершил оборот, сынок.

— Хм, — усмехнулся. — Через столько лет… дух зверя проснулся.

— Отказаться от этого невозможно, сын. Мы такие, какими нам суждено быть.

— Чёрт возьми, — произнёс шёпотом Алекс и снова закрыл испещрённые красным узором тёмно-серые очи.

Немного помолчав, отец сказал:

— Тебе придётся остаться на столе. Спи. Только постарайся не шевелиться, чтобы все кости правильно срослись. Ладно, пойду, покормлю Вороного, если подпустит.

— Можно мне стереть кровь с его тела? — спросила я, когда мужчина вышел за дверь и уже собирался её закрыть.

— Конечно, — ответил он.

Я налила в таз тёплой воды из чайника, взяла полотенце и подошла к столу, на котором лежал Александр. Намочила полотенце и мягко коснулась дорогого мне лица, осторожными движениями удаляя засохшую кровь и грязь с его кожи. Затем протёрла шею и грудь, руки и ноги, стараясь лишний раз не касаться ран. Он лежал безучастный к происходящему, не открывая глаз и мерно дыша. Закончив, хотела выйти на улицу, думая, что он спит, но вдруг он позвал меня:

— Аня, — и его голос напоминал глухой стон.

Я бросилась к нему и увидела такую боль в его глазах, что в груди защемило, и к горлу подкатил плотный комок. Я закусила щёку, чтобы снова не разрыдаться, не тревожить его своими слезами, решив, что пролью их потом.

— Что, Солнышко? — произнесла ласково, стараясь не показывать своего волнения.

— Прости меня, — хрипло произнёс он.

— За что? — удивилась я, ведь он едва не погиб из-за меня.

— Я не смог тебя защитить…