Дыхание ветра

Придя в себя после случившегося, я сбежал на долгих три дня. Далеко в горы, туда, где пасутся огромные зубры, туры и серны, туда, живут настоящие волки, и где можно забыться и почувствовать себя одним из них. Спал на морозном ветру, охотился и заставлял себя есть сырое мясо, хотя от крови всё равно мутило, но я справлялся с собой, пытаясь быть зверем. Возможность остаться навсегда волком теперь меня не пугала. Звериная сущность полностью завладевала мной, а мне только это было и надо. Всё было тщетно. Ничто не излечивало раны моей души, не помогало забыться хотя бы на мгновение, не справлялось с тяжёлыми мыслями.

Меня ждал неприятный разговор. С Анной. За три дня, что я не был дома, ко мне пришло единственное верное решение. Оно заключалось в том, что спасти жизнь пары можно только расставшись с ней. Это всё, что можно было сделать, чтоб те твари, которые придут за мной следующими, не втягивали Анну в свою игру. Представить всё необходимо так, чтобы всем было ясно — нас с Анной больше ничего не связывает. Странное на первый взгляд решение затаилось в подсознании, но применить его оказалось труднее, чем я думал, почти невозможно, и у меня едва хватило душевных сил. Дух волка рвался к паре, чувствуя её отчаянье и боль, но, не понимая причин этих эмоций, стремясь защитить и успокоить, моя душа разрываясь на части, но голос разума продолжал произносить противоестественные истинности холодные слова, и едва добившись согласия, я позорно сбежал, чтобы окончательно не свихнуться.

От всей души своей истиной паре я искренне желал свободы. От меня. Ради этого пришлось ранить. Заставить. Убедить.

Догадывался, что девочка будет страдать.

Но пройдёт время, и она успокоится.

Забудет меня.

Я верил — у меня хватит сил, чтобы отпустить её.

Убедил её. Или себя. Сбежал. Не позволил волку вырваться, догадываясь, что пару он не оставит. Позже осознал, что оставил девушку посреди леса совершенно одну, и, вернувшись другой дорогой, проследил за ней, идущей через лес. Она не плакала, что позволило мне лишний раз гордиться её стойкостью. Держась в отдалении, я так же ярко ощущал пьянящий аромат пары, который сводил волка с ума и не позволял оторваться от неё хотя бы на мгновение. Продолжал мысленно себя убеждать, что поступаю правильно, но сердце не желало верить, и в груди засела адская фантомная боль.

Отец ждал меня, словно знал, что я появлюсь. Предложив мне поесть, он поставил на стол тарелки и столовые приборы и большое дымящееся блюдо с отварным мясом и картофелем, но за несколько дней, прожитых в лесу, я отвык есть, сидя за столом, разучился пользоваться вилкой и ножом. И место, где я сидел, было то же самое, но по какой — то причине оно стало тесным для меня.

— А ты вырос, — жуя, произнёс отец.

— Это хорошо или плохо? — спросил я.

— Конечно, хорошо.

— Наконец-то, я сделал что-то, что, по-твоему, хорошо. Только извини, расту я не по собственному желанию.

— Ты считаешь, что я не одобряю твоих поступков?

— Я не знаю… Мне не нужно твоё одобрение. Я делаю, что считаю правильным.

— Я знаю, сын. Ты молод, горяч, иногда действуешь необдуманно, но, как твой отец, я точно могу гордиться тобой.

— Гордиться? Чем? Тем, что я, как слепой котёнок, мечусь без права знать кто я такой? Ты должен был сказать мне, кем я являюсь на самом деле! — почти закричал я на него.

— Ты сам знаешь, кто ты.

— Но ты скрыл от меня, что я полукровка!

— Я не мог сказать то, что ещё сильнее ранит тебя! То, что вполне может лишить тебя рассудка! Ты раз за разом отвергал свою вторую ипостась! Разве мог я ввергнуть тебя в ещё одну пучину страданий? Травмировать ещё сильнее!

— Расскажи мне всю правду о моём рождении.

— Ты и так всё уже знаешь. Ты рождён от вампира и оборотня.

— Твоей истинной был вампир?

— Нет, не истинной, но я любил её, хоть она и враг нашего рода.

— Как такое могло произойти?

— Это было давно, когда я был ещё ребёнком. Стая уничтожила несколько бродячих вампиров, но с ними был их ребёнок — маленькая девочка. Её не смогли убить, так как она была младенцем, и не представляла угрозы. Старый вожак принёс её в деревню и вырастил, как собственную дочь. Кроме волков, никто в деревне не знал, что эта девочка — вампир, самое опасное существо на земле. Никто до сих пор не может сказать, что двигало побуждениями вожака, может быть он хотел доказать всем, что с вампирами можно жить и не бояться, что в один прекрасный день они могут выпить вашу кровь, и вышло так, что девочка выросла и была воспитана в любви и ласке. Кормили её кровью животных, но она не чувствовала себя несчастной.

В ту пору я был совсем ещё мальчишкой. С самых ранних лет я наблюдал, какой красавицей она росла, и, не зная, кем на самом деле она была, я видел, что у девочки доброе сердце и нежная душа, и полюбил её ещё до того, как переродился.