Дыхание ветра

— Мне так тяжело! — добавила Шарлотта. — Такой ужасный день…

— Все плохо. Я слушала радио месье Жослина. Немецкие войска вошли в Париж. Я плакала, хоть и не француженка… А здесь еще это… И мать, и ребенок…

Экономка перекрестилась, она была так бледна, что, казалось, вот-вот потеряет сознание. Мелкими шажками она двинулась к Лориному креслу-качалке, стоявшему под навесом. Тело ее сотрясалось от рыданий, то и дело утирая слезы, она раскачивалась на кресле в такт своим всхлипываниям.

— Бог мой, как дорого платят женщины за то, чтобы стать матерями! — воскликнула она. — Тебе нужно, как и мне, Шарлотта, остаться старой девой.

— Не волнуйся, — ответила ей Шарлотта, — именно это меня и ждет!

С этими словами она исчезла в доме Шарденов и заперлась у себя в комнате. Новый удар грома потряс насыщенный электричеством воздух. Прошло еще несколько минут, и полил дождь.

Сидя на берегу озера в Робервале, Киона смотрела на гребешки тяжелых волн, которые гнал перед собой ветер. Тала сидела рядом с ней.

— Небо плачет, мама, — произнесла девочка. — Бог белых людей меня не услышал. Мадам Маруа умерла, ее дитя — тоже.

— Ты точно это знаешь? — не поверила индианка.

— Да. Я видела их во сне, они лежали в гробу. Но я ничего не сказала, потому что сны иногда обманывают… Мама, пойдем домой. Ты должна позвонить Мимин.

— Я так и сделаю, девочка. Эта женщина была ей очень дорога.

Струи дождя пели тихую меланхолическую песню. Киона поднялась и взяла мать за руку.

Глава 21 После грозы

Валь-Жальбер, в тот же день

Жослин только что покинул дом Маруа с маленькой Мари, крепко прижимавшей к груди куклу, будто эта игрушка могла защитить ее от беды. Эрмин знала, что девочке будет хорошо рядом с Мирей. Сама же она предпочла задержаться еще немного у соседей в надежде, что окажется полезной, а также желая оттянуть встречу с Шарлоттой. Они впервые поссорились так жестоко.

Жозеф сидел на верхней ступеньке лестницы, не в силах отдалиться от спальни, где Лора и Маргарита Бабен исполняли печальную обязанность.

— Жо, — тихо окликнула его Эрмин, — я спущусь, поставлю чайник на огонь. Неплохо бы всем попить чайку.

В доме Маруа ей все было знакомо, и она занялась делом под песнь дождя, барабанившего по крыше, прибивавшего пыль на улице Сен-Жорж. Она подумала, что небеса на свой лад воздают последние почести покойной Бетти. Последовательность обычных повседневных дел отвлекала от скорбных мыслей. Между тем сердце Эрмин болезненно сжалось при виде большого чугунного котла, в котором Лора грела воду.

— Бедняжка, — прошептала она.

— Да-да, — подхватил Эдмон, сидевший за столом, подперев голову руками, — мой крошечный братик и часу не прожил на этой земле. Мне никогда не удастся пообщаться с этим ребенком.

Он поднял голову: веки его распухли, нос покраснел. Эрмин сочувственно потрепала его по плечу. Эдмон был такой рослый и серьезный, казалось странным, что ему всего четырнадцать.

— Я молюсь за маму, — сказал он. — Они с Сильвестром попадут в рай…

— Эд, у меня так скверно на душе! Кто бы мог подумать, что на нас обрушится такое несчастье?!

Подросток молча кивнул. Эрмин расставила чашки, достала чайник и сахарницу.

— А где Симон? — спросила она.

— Вышел во двор покурить. Мимин, мне кажется, нужно оставить его в покое. Нам всем необходимо оплакать маму, и желательно без свидетелей.

Замечание подростка глубоко огорчило Эрмин. Семья отводила время на то, чтобы смириться со смертью Бетти, осознать утрату. Она разлила чай, незаметно утирая слезы.

— Я думаю об этом… Симон сказал мне, что пойдет на луг искать Шинука и Эжени, — добавил Эдмон. — Отец велит, чтобы к ночи наш скот был на месте. Надо было бы пойти с ним, но я хочу вернуться в мамину спальню, когда все будет закончено…

— Понимаю, — вздохнула Эрмин.

Она вышла через дверь, что вела на хозяйственный двор. Грудь щемило, в горле стоял ком от сдерживаемых рыданий. Эрмин спустилась по узким деревянным ступенькам. «Именно здесь тогда, в декабре, я видела Поля Трамбле, — вспомнила она. — Он походил на бандита, только что совершившего грязное дело. Наверное, именно в тот день и стащил ключи от приходской школы».

Небо уже очистилось. Вереницы серых туч уносились прочь, подгоняемые теплым ветром. Вновь показалось солнце, расцветившее последние капли дождя. «Рано еще загонять скот», — подумала молодая женщина, окинув грустным взором тропу между лугами, принадлежавшими Маруа. Мокрая трава, пестревшая желтыми цветами, сверкала на солнце, на зеленой изгороди заливались певчие птицы. Возле молодого клена Эрмин вдруг увидела Киону. Девочка строго смотрела на нее, указывая, куда именно направился Симон. Видение длилось какое-то мгновение, могло показаться, что это галлюцинация. Но Эрмин не раздумывая бросилась по тропе. Никогда в жизни она не бежала так быстро, подгоняемая неотвязным чувством. Ее преследовал укоризненный взгляд золотистых глаз Кионы.

— Симон! — крикнула она. — Симон!!!