Дыхание жизни (ЛП)

Утро. В окна ярко светит солнце. Временную постель с дивана уже убрали. Мадлен сидит за небольшим столом, на котором стоит эмалированный кофейник, молочник с горячим молоком и две большие кружки для кофе. На Мадлен джинсы и джемпер; видно, что она в отличном настроении. Она просматривает свежую почту. Из двери ванной комнаты выходит Фрэнсис. Она опять одета для выхода на улицу; на лице свежий макияж. Фрэнсис идет через комнату, чтобы собрать вещи для своего приближающегося отъезда. Мадлен машет над головой листком с отпечатанным текстом.

Мадлен. Ну вот, уже началось.

Фрэнсис. Что началось?

Мадлен. Я получила письмо.

Фрэнсис. Что за письмо?

Фрэнсис идет обратно через комнату, чтобы налить себе кофе из дымящегося кофейника, пока Мадлен читает письмо.

Мадлен. «Наш клиент, г-н П., известный и весьма уважаемый банкир, обратился к нам с просьбой приобрести для него недвижимость в этом районе. Мы обращаемся с официальным предложением…» И все это прописными буквами. Что вы об этом думаете?

Фрэнсис. Очевидно, что это жулики.

Мадлен. И я так думаю. Явные жулики. (Мадлен читает дальше). «Г-н П. готов заплатить солидную сумму за любую недвижимость, расположенную на набережной». Все это звучит даже немного неприлично.

Фрэнсис. Это то, о чем вы вчера говорили. Идут напролом, и нигде от них нет спасенья.

Фрэнсис весело улыбается и идет на кухню за сахаром. Мадлен откладывает письмо в сторону.

Мадлен. Вот уж поистине правду говорят…

Фрэнсис. О чем?

Мадлен. Повсюду в мире одно и то же. Судите сами. Флорида. Лазурный берег.

Фрэнсис возращается с несколькими кусочками сахара в руке и улыбается.

Еще Бавария. Боже мой! Вся шваль, все проходимцы устремляются на юг.

Фрэнсис садится по другую сторону стола.

Фрэнсис. Тогда почему вы двинулись в том же направлении? Ведь в Англии — южнее некуда.

Мадлен. А вы как думаете?

Фрэнсис. Не знаю.

Мадлен. По самой очевидной причине. Однажды утром я проснулась — мне тогда было шестьдесят — и поняла, что у меня не так много времени остается впереди. Тогда я решила найти место, где время будет тянуться максимально медленно. Вот вам ночь не показалась долгой?

Фрэнсис. Просто бесконечной.

Мадлен. Вот видите. Это же остров Уайт. Больше удовольствия за те же деньги!

Фрэнсис колеблется.

Фрэнсис. А это было не…

Мадлен. Что?

Фрэнсис. Ну… другой причины сюда переехать у вас не было? Мне почему-то казалось, что вы от чего-то бежали.

Мадлен. Бежала?

Фрэнсис. Ну, просто мне это в голову пришло.

Мадлен с сожалением смотрит на нее какое-то время.

Мадлен. Фрэнсис, можно вам задать вопрос?

Фрэнсис. Конечно.

Мадлен. Как вы считаете, вот в это самое мгновение — нет, не прямо сейчас, а, скажем, часов через восемь… думаете ли вы, что где-то в стеклянном доме в устье реки, в Сиэттле, будет сидеть человек и за завтраком говорить о нас с вами?

Фрэнсис. Вряд ли.

Мадлен. Правильно. Тогда, может быть, и мы перестанем говорить о нем? Может, просто выпьем с удовольствием по чашке кофе? В этом будет больше достоинства.

Обе улыбаются.

Фрэнсис. Как вам угодно.

Мадлен. Не могу поверить, что вам это не приходило в голову: помимо всего прочего, жить воспоминаниями о прошлом — это же скучно!

Фрэнсис. И это вы мне будете рассказывать!

Мадлен. Мне кажется, самое ужасное — что всегда наперед знаешь, что будет дальше.

Фрэнсис. Я, например, знаю.

Мадлен. Он вас оставит.

Фрэнсис. Верно.

Мадлен. И он каждый раз будет вас оставлять. По-другому быть не может. (Мадлен передергивает плечами при мысли о неизбежности.) Вот и все. Он сбежит с откормленной американкой — кровь с молоком, роскошная фигура — и обретет Бога.

Фрэнсис. Откуда вы знаете?