Дым и металл (СИ)

После того, как я принял душ и забросил свою одежду в стиральную машину, меня позвала Эмили. Сквозь звук бегущей воды и запотевшее стекло, она крикнула, что в ее ванной нет полотенец. Поэтому, удерживая собственное влажное полотенце вокруг бедер, я бросился вниз по лестнице к шкафу с полотенцами, чтобы взять одно и... вот тут и нашел оружие. Я неловко потянул полотенце в цветочек, сложенное в нижней части стопки, и дернул рукой, локтем ударившись о боковую стенку шкафа. Сквозь большую трещину я заметил, что стенка полая. Конечно же, я взломал панель, и там были они — два пистолета. Большинство людей прячутся при виде агрессивного куска металла, но я упиваюсь им. Это приятная находка, учитывая нашу ситуацию.

Запихиваю пистолет глубже под полотенце, оставляя на виду рукоять. Неизвестно, как долго мы собираемся скрываться здесь. Быть бдительными — хорошая идея, даже если это значит носить оружие, пока на тебе лишь полотенце.

Открываю дверь в ванную и вхожу внутрь. Горячий влажный пар обволакивает тело и липнет к коже.

— Держи полотенце, — говорю я. — Тебе нужен гель для душа? Шампунь?

— Нет. Я нашла под раковиной.

Я разворачиваюсь и иду к двери.

— Подожди.

С трудом сглатываю. Остановившись, я оглядываюсь через плечо. Эмили протирает стекло, показывая розовое личико и гладкие волосы. Большая их часть откинута назад, но одна тонкая прядь прилипла к виску.

— Ты собираешься лечь спать?

Я приподнимаю брови.

— Таков план.

— Один? В своей комнате?

Я киваю.

Один.

В своей комнате.

Звучит почти пугающе. Неужели несколько недель сделали нас зависимыми друг от друга? Словно маленькие дети, привязанные к матери?

— Если тебе что-то понадобится, я буду в комнате внизу, у входной двери.

Эмили опускает взгляд — застенчивый жест, которого ранее не наблюдал у нее. Секунду спустя стекло перед ее лицом вновь запотевает. Единственное, что до сих пор видно — ее розовая кожа. Чувствую ее взгляд, но она молчит.

Поэтому я ухожу.

Я хочу остаться. Хочу спросить ее, чего она хочет... но не делаю этого.

Потому что я слабак.

Потому что сцена, где я слышу, как она говорит, что хочет делить со мной постель, абсолютно ужасает. Она делает все реальным.

Одно дело — застрять с ней в крошечном закутке. У нас не было выбора, кроме как стать компанией друг для друга. И совсем другое — здесь, в реальном мире. Если у нас начнутся отношения, чем все закончится? И закончится ли? Не знаю, что на это ответить.

Одно знаю точно: возможные романтические отношения между Котенком и мной — плохая идея по трем главным причинам. Первая: отвлекающие факторы в этом деле мести чертовски опасны. Вторая: как я могу спасти брата, когда мой разум и сердце будут сосредоточены и на ее безопасности? Мне не хватит сил оберегать двух человек. Третья: прежде я никогда не погружался в романтичную атмосферу — и не потому, что не хотел. Хотел... просто никогда не чувствовал связь глубже физического аспекта отношений.

Только одной девушке удалось распалить мою кровь.

И она в душе наверху. Одна.

Я волочу ноги по бежевой ковровой дорожке в холле, что в нескольких метрах от моей комнаты. Когда оказываюсь рядом с ней, хватаюсь рукой за металлическую дверную ручку и открываю ее. Комната пуста, кроме двуспальной кровати и деревянной прикроватной тумбочки ничего нет. Морщу нос — застоялый запах раздражает ноздри. Тут не пахнет сладкими ягодами и чистой кожей, как в комнате Котенка.

Тяжело вздыхаю и плетусь к кровати, у которой даже нет покрывала. Я так долго спал в обнимку с Эмили, что теперь даже и не знаю, как спать одному?

Вытаскиваю пушку из-под полотенца и кладу на тумбочку. На деревянной поверхности остались винные красные следы от дна бокала.

Вконец вымотавшийся, провожу руками по лицу и падаю на кровать.

Ненавижу ее.

Она слишком мягкая, слишком пустая.

— Пиздец, — ругаюсь себе под нос.

Не слишком ли я устал? Грудь сжимается от гнева. Я же хочу спать! Это так, блядь, сложно? Вскакиваю на ноги и вылетаю из комнаты.

— Ух, — врезаясь в Эмили в гостиной, выдыхаю я.

Крепче прижав полотенце к груди, Эмили ахает, а я делаю шаг назад.

— Иисусе. Ты меня напугал, — говорит она сквозь затрудненное дыхание.

— Извини.

Я зарываюсь пальцами в волосы, когда она отводит большие, как у лани, глаза и неловко осматривают старые фотографии в коридоре. Словно бриллианты, капли воды падают с кончиков волос и стекают вниз по молочно-белой фарфоровой коже, прежде чем исчезнуть в ложбинке груди. Если бы не был таким уставшим, я бы смочил внезапную сухость во рту, собрав языком капли с ее влажной кожи. Черт, да, я бы так и сделал. Она выглядит по-другому — почти совсем другим человеком. В дневном свете я вижу редкую россыпь светло-карамельных веснушек на ее щеках и золотистые крапинки света в шоколадных глазах. Они словно гипнотизируют.

— Не нравится комната? — спрашиваю я.

Знаю. Хочу пнуть себя за это.

Наши взгляды встречаются.

— Мне нравится, она весьма неплохая...

— Но?

Скажи это. Скажи это, тогда мне не нужно будет.

— Но чего-то не хватает.