Дым и пепел

— Я в порядке, — сказал Тони и дал развернутый ответ, когда Адам хмыкнул: — Пока не очень хорошо держусь на ногах.

Первый ассистент режиссера выгнул шею, чтобы посмотреть на Ли.

— Не урони его, — велел он актеру так, будто говорил: «Не пропусти свою отметку на съемочной площадке», — Нам нужно снять еще одну серию. Мне хотелось бы сделать это, имея крышу над головой, — Не дожидаясь ответа, Паэлоус поудобнее ухватил пенопластовый лист и пошел прочь, — Уж если демоны задумали вторжение, они могли бы дождаться хиатуса[88], — бормотал Адам, — Чтоб им пусто было, как и всем остальным!

— Он знает…

— Чи-Би сделал небольшое разъяснение, когда этим утром съемочная группа явилась в студию.

— Не думаю…

— Босс так решил, — снова перебил Ли. — Мол, то, что всем известно, не породит и половины тех сплетен, какие вызвала бы любая тайна. Некоторые из нас пережили настоящую жуть, поэтому мы заслуживаем того, чтобы нам не вешали лапшу на уши.

— Тогда понятно, — пробурчал Тони.

Они доказали, что два человека вполне могли одновременно протиснуться между костюмами, висевшими в комнате за звуковым павильоном.

«Лучше не думать о том, что Чи-Би дал Ли разрешение ввязаться в сражение».

— Что понятно? — спросил актер.

— Твое внезапное внимание ко мне. У нас тут вроде как идет война, поэтому мы два парня в окопах.

— Это кажется слегка порнографическим.

— Я имел в виду, как в пятнадцатой серии.

— Она именно такой и была. Поток электронных писем, которые шлют фанаты Мэйсона увеличился аж на семнадцать процентов после серии «Первая мировая война».

Они огибали костюмы горилл, и Ли крепко прижался к Тони.

Безопаснее было винить во всем именно обезьян. Это удержало Фостера от того, чтобы ударить Николаса по лицу.

— Ты знаешь, о чем я. Помогать раненому товарищу — такой мужественный поступок, заодно и безопасный.

Ряд костюмов кончался у двери женского туалета. Теперь места было достаточно, чтобы Тони и Ли могли стоять бок о бок, вернее, лицом к лицу, очень близко друг к Другу. Тони захотелось пробормотать: «Сделай фотку — и любуйся сколько влезет»[89]. Вот только это прозвучало бы по-ребячески, а во взгляде Николаса сейчас не было ничего детского.

Довольно долго Тони был уверен в том, что Ли собирался его поцеловать. Прямо здесь. Перед женским туалетом и потрепанным объявлением, гласящим: «Не трахайтесь с ходу, пока горит красный свет»[90].

Потом момент прошел.

— Пошли, тебе нужно помыться. — Ли кивнул на гардеробные, до которых все еще оставалось метров шесть.

— Трус.

Возможно, Тони сказал это, потому что не раз сражался с демонами. Или же причина состояла в том, что от голода у него мутилось в голове.

— Пошел к черту! — ответил Николас.

Судя по тону, он и вправду разозлился, но, к удивлению Тони, не отпустил его. Наоборот, пальцы актера сжали руку Фостера почти до боли.

Они молча подошли к гардеробной, и тут Тони заартачился:

— Я буду мыться в твоем душе?

— А ты предпочел бы сделать это у Мэйсона? Вдруг он войдет, когда ты там будешь?

Тони чуть было не сказал, что именно он предпочел бы, но промолчал, когда Ли открыл дверь. Фостер без слов вошел внутрь.

Николас выпустил его руку, сделал шаг назад и спросил:

— Ты справишься сам?

— Со мной все будет отлично.

«Что ж, это хоть какой-то ответ, пусть и не совсем уместный».

Тони промолчал, когда Ли бросил ему полотенце и ушел. Фостер упал на край кушетки, кое-как нагнулся и принялся снимать обувь, бормоча:

— Ну и кто теперь трус?

«Что ж, пусть оба мы не храбрецы, но все-таки сделали своего рода шаг в нужном направлении. Или же я перешел от помутнения в голове к полному проклятущему безумию?»

Тони обмотал вокруг талии полотенце, вышел из крошечной ванной комнаты и увидел, что Эми ставит поднос с едой на исцарапанный кофейный столик. Ли нигде не было видно.

Похоже, интерлюдия «Подавляемый гей» окончилась, дела пошли своим чередом.

— Просто к твоему сведению: я не согласна играть роль второго плана, — сказала Эми, воткнув вилку в лазанью, — Прошлой ночью я до умопомрачения лгала копам и требую места на первом… Ух ты, Тони, у тебя есть несколько интересных штучек.

Лишь через мгновение Фостер понял, что Эми имела в виду два перекрещенных шрама на левой стороне его груди. Почти никто из тех, кто видел Тони без рубашки, не упоминал о них.

— Кто это с тобой сделал? — спросил Генри, прохладными пальцами чертя круги по шрамам.

— Что вы сделаете, если я расскажу?

— Заставлю их молиться — Улыбка Генри в темноте была похожа на нож.

В тот раз Тони все рассказал Фицрою. Дьявол, Тони было восемнадцать лет. Месть казалась ему хорошей идеей. Он и сейчас не жалел о том, что поступил так.

Зев не сказал ничего. Он просто смотрел на свидетельство прежней боли с нежностью, которая сокрушила Тони, а потом принял это и вернул Фостеру самообладание все тем же ласковым молчанием.

«Я совершенно не заслуживал Зева».

— Это что, племенные знаки? — поинтересовалась Эми.

Тони вытащил рубашку из пластикового мешка со своей выстиранной одеждой и ответил:

— Что-то вроде.

«Такими знаками метят тех, кого поймали на чужой территории».

— Клево!