Дым и тени

— Кофе или пиво — чудесно. Когда?

— Сейчас. Как только я закончу то, на что уйдет не больше получаса. Поскольку Ли уехал, мы сворачиваемся рано.

Зеро посмотрел на наручные часы:

— Я должен припарковаться к закату, чтобы можно было снять его немножко поближе.

— Закат наступит только через три часа, — заметил Тони и добавил, когда Зев снова приподнял брови: — Это отмечено в бумагах. Я просто случайно запомнил.

После стольких лет, проведенных с Генри, он невольно помнил, когда наступает закат. Это не стоило никакой благодарности.

— Вечернее движение в пятницу может стать проблемой, даже если ехать в сторону центра города, хотя, думаю, полчаса не составят существенной разницы, — сказал Зеро. — Лучше отправиться выпить кофе. Я знаю заведение, где есть кошерная еда, примерно в четырех кварталах от моей квартиры. Это слегка упростит мне дела, если не возражаешь.

— Не возражаю.

Они договорились встретиться в офисе. Когда Зев исчез в монтажной, Тони повернулся и увидел, что Эми показывала ему два больших пальца.

«Просто отлично, черт! Теперь все решат, что у меня свидание с Зеро. Если это и так, то лишь для крошечного умишка Эми. Мне нравится Зев, но этот звукорежиссер просто не является… Ли Николасом.

Господи! Я и вправду засранец».

Клиентура в кофейной-кондитерской принадлежала по большей части к тому же поколению Икс[34], представителей которого можно было видеть в подобных заведениях по всему городу. Основная разница состояла в том, что почти все здешние посетители носили ермолки, а пекарня продавала хаманташ — треугольное печенье для Пурима[35].

— Ох, старик, как я люблю эти штуки! — с энтузиазмом сказал Тони, когда продавец, стоявший за прилавком, положил ему на бумажную тарелку два печенья.

— Да и многие другие тоже, — вздохнул Зев, передвинув свой поднос к кассиру. — Вот почему теперь их пекут круглый год.

— Это проблема?

Зеро пожал плечами и улыбнулся как-то слегка застенчиво:

— Нет, я просто думаю, это делает их не такими…

— Особенными?

— Да.

— Просто одно из февральских угощений, где есть клубника. — На лице Зева отразилась легкая озадаченность, и Тони пояснил: — Один мой друг считает, что мир катится в ад, потому что мы теперь можем достать клубнику в феврале. Он думает, что мы утратили связь с жизненным циклом.

— Я упомянул бы еще поющих свиней, если не возражаешь.

— Хорошо, я слегка перефразирую. Мой друг вообще-то не ссылался на Диснея.

«Да уж, стоит только представить себе Генри, меряющегося силами с Микки-Маусом. Это довольно смешно».

Тони потянулся за бумажником, а другой рукой схватил ладонь Зева.

— Я заплачу. Я же пригласил.

— Я притащил тебя сюда из самого Южного Гранвилля, мне и платить.

— Ты меня привез. Теперь я куда ближе к дому, чем был.

— Я зарабатываю гораздо больше тебя.

— Хорошо.

Фостер широко ухмыльнулся, отступил и жестом пригласил Зева пройти вперед:

— Убедил.

Они мало разговаривали во время поездки в центр и едва перебросились парой слов во время короткой прогулки по парковке, но молчание, воцарившееся, когда они сели за стол, вдруг стало очень тяжелым. Тони наблюдал, как Зеро прихлебывал кофе, и пытался придумать какие-то темы для беседы помимо работы. Разговоры о ней просто напомнили бы ему о тенях.

«Семь теней. Столько же людей, одержимых ими. Семь теней-шпионов…»

— Тони?

— Извини. — Фостер откусил кусочек абрикосового хаманташа, прожевал, проглотил и спросил: — Итак, чем ты занимаешься в нерабочее время?

«Хорошо, что мы с Зевом не на свидании. Я говорю как полный дурак».

— Мм… Да так, знаешь, обычными делами. Постирушка. Телевизор. «Скрэббл»[36].

— Что?

Зеро слегка покраснел и уставился в свою кружку.

— Я участвую в соревнованиях по «Скрэбблу».

— Да ну? Нет, я не сомневаюсь, ничего подобного, — поспешил добавить Тони. — Просто это так здорово! У меня есть дешевый диск со «Скрэбблом». Он прилагался к пачке кукурузных хлопьев. Компьютер надрал мне задницу, даже на уровне для дурачков. Ты не просто играешь, а соревнуешься?

— Да. А иногда играю на иврите.

— Вот теперь ты хвастаешься.

— Немного.

Они обменялись улыбками, и внезапно им стало не так уж трудно найти темы для разговора. Зев оказался ревностным либералом, что было слегка необычно для Британской Колумбии, склонной к социалистам. Тони, подцепивший большинство политических убеждений от незаконнорожденного сына Генриха Восьмого, должен был признать, что многие доводы Зеро имели смысл.

«Как-нибудь попозже, когда жизнь покажется мне скучной, я приведу эти соображения Генри».

К счастью, Зев не успел спросить, чему улыбался Тони. Какой-то фанат сериала заметил их рабочие куртки и несколько минут восторгался. Это напомнило Фостеру, что у него есть вопрос насчет «Самой темной ночи».

— Тот жутковатый мотив, под который идут титры, — что там за инструмент?

— Только голоса. Трио: две женщины, один мужчина. Их зовут Лесли, Ингрид и Джоуи. Я с ними давненько не виделся, но они теперь известны как FKO.

— Хорошо, КО[37] — это мне понятно, означает «сенсация», но для чего в названии F?

Зеро ухмыльнулся и поднял руки:

— Я не спрашивал их об этом.