Дым и зеркала (сборник)

Дали мне компьютерную игру,

друг один дал, сам на нее подсел,

сказал, это классно, стоит попробовать,

я попробовал – так и есть.

С того диска я постоянно ее копировал,

хотел, чтобы все в нее играли,

чтобы все вокруг позабавились.

Я всем давал ссылки,

но чаще для друзей записывал на диск.

(Из рук в руки. Так же она и ко мне попала.)

Мои друзья тоже боятся вируса,

ведь как бывает: кто-нибудь даст тебе диск,

а в пятницу тринадцатого у твоего компа летит

жесткий диск или память.

Но не с этой игрой. С ней все в порядке.

В нее играют даже те, кто не любит компьютеры:

чем лучше играешь, тем труднее игра;

может, никогда не выиграешь, зато позабавишься.

Я позабавился.

Правда, на нее уходит порядочно времени.

И у меня и у моих друзей. И у друзей друзей.

И даже те, кого встречаешь на улицах,

кто идет куда-то, в очереди стоит,

когда нет под рукой компьютера

и игровых салонов, что во множестве развелись,

все они играют в своей голове,

собирают формы по контурам,

подбирают цвета и сигналы,

слушают музыку.

Да, люди о ней думают, но чаще всего – играют.

Мой личный рекорд – восемнадцать часов подряд.

40,012 очков, трижды – фанфары.

Играешь сквозь слезы, голод и боль в руке,

но вскоре о них забываешь. Обо всем забываешь,

кроме игры.

В голове моей нет больше места; нет больше места

ни для чего.

А игру и дальше копируют, передают – из рук в руки,

и так по цепочке.

Слова не нужны, времени нет для иного,

и иногда мне кажется, я многое стал забывать.

Не знаю, есть ли еще ТВ. Раньше было.

Не знаю, что случится, когда иссякнут запасы еды.

Не знаю, куда подевались люди. И вдруг понимаю,

что если сумею быстрей, поставлю черный квадрат

к красной линии,

смогу отразить и вращать их, пока не исчезнут,

левый блок предназначив для белого шара…

(И тогда они тоже исчезнут.)

А если в сети упадет напряжение,

я стану играть в уме,

пока не умру.

В поисках девушки

Мне было девятнадцать в 1965-м: брюки дудочкой, длинные волосы, почти до плеч. Каждый раз, включив радио, можно было слышать, как «Битлз» поют «Help!», и я хотел быть Джоном Ленноном, и чтобы вокруг так же визжали девчонки, а у меня всегда были наготове циничные шуточки. В тот год я впервые купил «Пентхаус» у торговца сигаретами на Кингз-роуд. Я заплатил несколько заначенных шиллингов и пошел домой, сунув его за пазуху и время от времени проверяя, не прожег ли он в моем свитере дыру.

Тот журнал давно выбросили, но я всегда буду помнить, что в нем было: взвешенные высказывания о цензуре; рассказ Х. Э. Бейтса и интервью с американским романистом, о котором я никогда не слышал; страничка моды с изделиями из мохера и узорчатыми галстуками, которые следовало покупать на Карнеби-стрит. Но лучше всего были, конечно, девушки, а лучшей из девушек – Шарлотта.

Шарлотте тоже было девятнадцать.